Всё это я выпалила на волне поднявшейся ярости. Речь получилась яркой и эмоциональной. Взбесил меня Апрель как никто и никогда в жизни. Достал за несколько часов до самых печёнок!
Я судорожно вдохнула и дёрнула плечами, чтобы Апрель убрал от меня свои руки.
Он и убрал. Протяжно выдохнул. Закрыл глаза. Открыл. В глазах уже не полыхал фиолетовый огонь.
Он запустил руку себе в волосы, снова вздохнул, и виновато произнёс:
— Извини, Аля. Я погорячился.
Потом улыбнулся и предложил:
— Предлагаю начать всё сначала.
Хлопнула ресницами, не веря, что он и правда извиняется и предлагает наладить отношения.
— Серьёзно? — спросила с явным сомнением.
Он кивнул и ещё шире улыбнулся – открыто, мягко, ласково.
— Ну-у-у… Ладно, — согласилась и сделала шаг к нему. Точнее, попыталась сделать.
Другая моя нога вдруг соскользнула со ступеньки и как в дешёвом бульварном романе, как те самые глупые героини, я раскрыла в изумлении рот, замахала руками, как мельницами и полетела бы к чёрту вниз, но Апрель меня удержал. Он не дал мне упасть и лишиться жизни.
Мужчина успел поймать меня, прижать к себе и отвести подальше от лестницы.
— Всё хорошо, — произнёс он, вглядываясь в моё перепуганное лицо.
Я часто закивала и облегчённо выдохнула. Растёрла лицо и произнесла:
— Спасибо… Ты только что спас мне жизнь.
— Обращайся, — хмыкнул Апрель. — А теперь идём в дом. Нам нужно обсудить детали нашей «любви». И кстати, я так и не наелся.
— Сам виноват, — произнесла с улыбкой и последовала за Апрелем.
Неужели у нас выйдет нормальный диалог?
7. Глава 7
* * *
— Я люблю тебя, — говорю, глядя Апрелю в глаза, и для верности добавила протяжный томный вздох.
Апрель скривился.
— Неубедительно, — произнёс он, усмехаясь. — У тебя не влюблённый взгляд. У тебя глаза похожи на глаза маньяка, нашедшего идеальную жертву.
— Какое романтичное сравнение, — рассмеялась я. Меня ещё никто не сравнивал с маньяком. Надо же. — Может, история нашей встречи и бесконечной любви начнётся со спасения? На меня напал маньяк, а ты проходил мимо и спас девушку от придурка. Ну а у меня развился синдром спасённой жертвы, и теперь я буду любить тебя до гроба.
Мужчина закрывает лицо руками и в голос хохочет.
Отсмеявшись, убирает ладони и смотрит на меня фиолетовыми глазами, в которых всё ещё пляшут смешинки.
— До чьего гроба ты любить меня будешь? — усмехается он. — До моего или своего?
Я не успеваю ответить, как он снова говорит, развивая мысль:
— И про маньяка как-то фальшиво звучит. Не подходит.
— Почему? — удивилась по-настоящему. — По-твоему на меня не может напасть маньяк?
— Почему же, вполне может. Просто ты на себя посмотри. Ты же этого маньяка сама в бараний рог скрутить сможешь, — снова смеётся Апрель.
Ну да, я высокая девушка и кость у меня крупная, и размер ноги как у баскетболиста — пнуть могу так, что мало не покажется. Но это не значит, что я какой-то монстр. А из слов Апреля примерно так и звучит.
Сложила руки на груди, сделала недовольную моську и проворчала:
— Маньяк оказался очень крупным дядей. И сильным.
— Если тебе будет легче — ты очень храбрая, Аля. И я уверен, ты бы справилась и с очень крупным и сильным дядей.
Я выдавливаю улыбку. Почему-то не могу обижаться. Потому что беззлобно он шутит. Просто шутит.
— Хорошо. Если на нас нападёт маньяк, я так и быть, постараюсь тебя защитить. И потом расскажу всем… О! Это же гениально! Апрель! Это идеальная история!
