– Откуда я тебя знаю?
– На Пушкинской встречались, в библиотеке.
– Ты тоже в Ростове учишься?
Коленька кивнул.
– А здесь как оказался?
– Живу здесь. С родителями.
– Ясно.
Она больше ничего не сказала и пошла дальше. Легкий халатик почти не скрывал ее тела. Длиннющие ноги, высокая грудь, тонкая талия. Фигура модели.
Коленька опять уставился в книгу, но тут же услышал:
– Эй! – Она теперь улыбалась, чуть наклонив голову. – Ты тут первый, кто не пристает.
– И какой вопрос я должен задать в связи с этим?
Девочка засмеялась:
– Я никаких вопросов и не жду. Просто рада, что наконец-то встретила нормального человека. Тебя Коленька зовут, да?
– Правильно.
– А почему в ласкательной форме?
– Я у родителей единственный и поздний. Родился слабым, не думали, что выживу. Вот они и носились со мной, пока усы расти не начали. Вслед за ними – учителя такое имя приклеили. Потом – все остальные.
– А меня Наташа зовут. Я у тети в Ракитном отдыхаю, это пятнадцать километров отсюда. Ты в Ростов когда возвращаешься?
– Билет на четверг.
– А я уже послезавтра. До встречи на Дону. – Она посмотрела при этом на море и добавила:
– Твой дружок ненормальный возвращается, и что-то у меня нет особого желания общаться с ним.
Коленька ничего не ответил, только усмехнулся. Он вообще не любил много говорить.
А Бильбао через пять минут уже лежал у своего камня на колкой отмирающей траве, и порывистый прохладный ветер сдувал воду с его широкой спины.
– Выпить для сугрева не хочешь? – спросил Коленька.
– Попозже. Пойдем ко мне, соберем орду, погудим. Жаль, пляж пустой, а то бы девок новых нашли.
Коленька хитро прищурился на неласковое сегодня солнце:
– Сезон заканчивается, новых уже не будет, а старых ты всех перепробовал.
– Только по желанию заказчиков, – сказал он. – К обоюдному удовольствию сторон. Причем ни одну не упрашивал. Женщина, Коленька, – это такое славное существо… Если ты когда-нибудь от любой из них услышишь, что она ненавидит мужчин и что никогда никому ни за что не даст, ты обрати внимание при этом на силу ее голоса. Чем громче она говорит, тем быстрее полезет к тебе в кровать.
– А чем тише?
– Ну, тише. Если очень тихо, то она и сама себя не слышит, уже в экстазе, значит. И мы, и они природой созданы для этого, Коленька, потому я не встречал еще… О, спокойно! Видишь, кто-то топает. Смотри, что сейчас будет и насколько я прав.
Это возвращалась с прогулки девушка в легком халате, Наташа. Ветер теперь дул ей в спину, пышные белые волосы закрыли лицо.
– Не надо, – попросил Коленька.
– Да брось!
Бильбао ящерицей проскользил метра на два вверх, замер рядом с вытоптанной на сухой земле тропкой, уткнувшись лбом в куст полыни. Сделал вид, что спит.
Наташа, на этот раз словно и не замечая Коленьки, молча прошла мимо, поравнялась с лежавшим Бильбао, и тот, выкинув руку, схватил ее за ногу, сказал, не поднимая головы:
– Миледи, сегодня я даю бал в честь самого себя и моего друга, будет водка и разврат, и я прошу вас…
Видно, он ожидал хоть какой-то реакции на свои слова, не дождался, открыл глаза, отпустил ее ногу и поднялся. И стал перед ней истуканом, так же, как стоял несколько дней назад в кабинке для раздевания.
Девочка посмотрела через плечо на Коленьку:
– Надо быть разборчивее в друзьях.
Потом брезгливым взглядом окинула Бильбао, отступала на шаг и пошла не оглядываясь по тропке в сторону, где городская дорога растворилась в песке пляжа.
