– Сама ты должна была сделать это с самого начала. А это, Марта, называется воспитание, – рявкает он мне в лицо, после чего бросает на кровать. – Раз тебя как следует не воспитали твои родители, это сделаю я. Сказка закончилась, дорогая! Раз тебе не нравится мой расклад, буду к нему приучать, пока не понравится! С этих пор ты – моя бледная тень. Будешь делать то, что я скажу и как скажу! Раздевайся!
– Гриша, – содрогаясь, смотрю на него широко распахнутыми глазами. – Но ты же сказал…
– Я сказал, что с этого момента ты выполняешь мои приказы беспрекословно! Раздевайся, я сказал!
– Гриша, зачем? Ты же не хочешь меня!
– Не заставляй меня делать это за тебя! Тебе не понравится!
Он подходит ближе, а я начинаю дрожащими пальцами судорожно расстегивать пуговицы на рубашке. Сбрасываю ее, а потом сразу пижамные шортики. Обнимаю себя за плечи, глядя на мужа, на лице которого расплывается самодовольная улыбка, больше похожая на оскал.
– Жалкая, мерзкая тварь, – выплевывает он. – Ложись спать, я в душ.
Развернувшись, он скрывается в ванной, а я забираюсь под одеяло и выключаю свой ночник. Трясусь и тихо подвываю.
После душа Михайлов ложится на свою сторону и выключает лампу, а потом вздыхает.
– Хватит скулить, я спать хочу, – устало шипит он, а уже через минуту я слышу его размеренное дыхание.
Надо ли говорить, что уснула я только под утро? Точнее, даже не уснула, а время от времени проваливалась в тревожный сон, из которого буквально вылетала, как после удара. Все время прислушивалась к мужу. Он как раз спал как младенец. А утром, когда он собрался и уехал на работу, я наконец расслабилась и уснула. Сон все также был неспокойный, но я, по крайней мере, немного отдохнула.
Правда, проснулась разбитая и с больной головой.
Сажусь на кровати и тру лицо. Я не смогу так жить. Ни спать, ни есть в этом аду просто не смогу. Мне нужно уйти. Любыми путями избавиться от Михайлова. И сегодня уже слова Димы о том, чтобы устроить мужу скандал, не кажутся такими абсурдными.
Я прекрасно понимаю, что если останусь с Михайловым, рано или поздно он сломает мою волю и психику. Я должна сбежать до того, как у него появится такая возможность.
Приведя себя в порядок, искусно маскирую синяки на шее. Потом беру самый большой шопер, чтобы привлекал как можно меньше внимания. Собираю только самые необходимые вещи. Проверяю в сумочке документы, зарядное, добавляю туда свои телефон и планшет, после чего спускаюсь вниз.
– Доброе утро, Марта Леонидовна, – приветствует меня наша экономка, подозрительно косясь на шопер, который я вместе с сумочкой бросаю на кресло в гостиной. – Куда-то уезжаете?
– Хочу отвезти сестре вещи, которые уже не ношу, – отмахиваюсь с деланным равнодушием.
– Ясно, – слегка прищурившись, отзывается она. Только бы не побежала звонить моему мужу и докладывать. – Завтрак готов. Григорий Викторович уже уехал.
– Я знаю, – бросаю сухо и иду в гостиную.
Если сейчас не поем, это вызовет подозрения. Я могу не поужинать, но завтрак – это обязательный прием пищи, и вся прислуга в доме об этом моем убеждении знает.
Сажусь за стол, с ужасом понимая, что мне нужно как-то запихнуть в себя омлет с салатом и хотя бы один блинчик. Это мой стандартный завтрак, особенно в день тренировок. А вот тут прокол. Сегодня именно такой день, и сразу после завтрака я должна уехать в зал. Но не взяла с собой спортивную сумку.
