Взявшись за ручку чемодана, она выдвинула ее наверх и покатила в сторону выхода. Назаровой очень хотелось выбежать из квартиры, ворваться в комнату сестры и бросить этот матерчатый ящик ни куда-нибудь, а в стену, усеянную фотографиями сестры в различных ракурсах.
– Что думаешь делать с этим теперь?
Остановившись на пороге своей квартиры, Ира дернула плечиком, тем самым показывая, что не думала над этим вопросом основательно.
– Попробую разобрать…
– Ты же не хочешь сказать, что отложишь что-нибудь для себя?
Мужчина понял, что е просто перебил, а ляпнул глупость, хохотнул, чтобы хоть как-то исправить положение, но ему это не удалось. В душе у Ирки очень быстро расползалось уродливое чернильное пятно осознания всего увиденного, сказанного и сделанного.
– Так, что ты надеешься найти там?
– Что-нибудь, что скажет мне, что все мы ошибаемся.
Наверное, ее желание отдавало детскостью, ведь Ира не хотела принимать факты и открывшуюся истину.
– Ир, не надо, а?
Сосед потянулся к чемодану.
– Я понимаю, что она твоя сестра и ты всегда ее знала другой, но…
– Паш! – резко оборвала его Ира, тут же прикрыв глаза и делая тяжелый, даже болезненный вздох, чтобы не сорваться и не наорать на ни в чем не повинного человека.
– Спасибо тебе, что помог и рассказал все, но я разберусь с этим самостоятельно.
9. Глава 9
Глава 9
Вместо того, чтобы приехать в понедельник, Ира заявилась в офис на следующий же день, не вспомнив встречу накануне, а именно тот факт, что Золотарев не был ранней пташкой. Тогда, когда народ начинал выбирать кафешки, подготавливал контейнеры с едой, опустошал автоматы со снеками и напитками, Артем Золотарев только заявлялся в офис и требовал первую чашечку свежесваренного кофе и московскую прессу. Ира забыла об одном и совершенно не знала другого, но тем не менее стояла возле здания, оглядывая его старинные фасады и злилась на сестру, что умудрилась подложить ей вот такую свинью.
– Ну и дура же ты, Инка, – проговорила она себе под нос, устав держать все в себе без возможности поговорить хоть с кем-то. – Дура и идиотка.
Ночью Ирка думала позвонить Альке, пожаловаться и спросить совета, уже занесла палец над кнопкой вызова в зеленом мессенджере, но так и не решилась рассказать ей о свалившемся на семью позоре. О таком не рассказывают ни знакомым, ни друзьям, ни близким. Это стыдно, мучительно и больно.
– Артема Максимовича еще нет на месте, милочка, – сообщила высокая крупная женщина с прической «привет из 80-х», – вы зря пришли так рано и вообще у нас запись.
– А я не на прием, – ответила Ира, устало. – Я устраиваться пришла.
Она поздно легла и плохо спала этой ночью, решая, как же ей следует поступить с учетом всей полученной информации. Принятое решение злило ее, но было единственно верным – она должна уйти, едва ли устроившись на это вакантное и очень соблазнительное в плане перспектив место.
– Н-да?
Женщина передумала входить в здание, окинула ее внимательным взглядом и приподняла бровь.
– Вакансия закрыта.
Иру бросило в краску. Оценивающий взгляд тетки заставил ее поучаствовать себя нескладной уродиной.
– Я знаю.
Наверное, ей стоило выглядеть иначе в свой первый рабочий день, быть в юбке и блузке, на худой конец в идеально сидящем брючном костюме и на каблуках, но никак не в джинсах и не в рубашке оверсайз, но так она и не собиралась задерживаться здесь надолго.
– Другие работники нам не требуются, – продолжала объяснять женщина, но больше это походило на то, что она отгоняла ее.
