– Потому что это не правда – ответила Ира, уловив в глазах ребенка выражение страха. – Вы – мои и так будет всегда.
Она улыбнулась ребенку и провела по его светлым вихрам пальцами, а сама подумала о том, что было бы, если бы она действительно сказала это?
***
Дети собрались и убежали ждать ее на улицу. Назарова осталась одна, выдохнула и даже вздрогнула от прозвучавшего рядом голоса Алки.
– Ты и правда дура, Назварова, – сказала подружка очень громко, словно до этого пыталась крикнуть, но кто-то закрывал ей рот. – Ставишь чужое счастье превыше своего.
Крышка ноутбука закрылась не до конца. Связь не прервалась. Алла не видела их, но слышала все. Она, к счастью, не просила объяснений. Они были хорошими подругами и умели понимать друг друга.
– Ты так думаешь? – Ира скосила глаза на подругу, потянулась к кисточке, но, прежде чем дотронуться ею до век, мазнула по экрану. – А что ты делаешь на работе в свой дарованный государством выходной?
То была шалость, чтобы как-то взбодрить себя. Ей еще предстояло отвечать на вопросы Аришки, а потом бороться с ее расстройством и унылым поведением.
– Это не то! – щеки Алки порозовели. – Это другое!
– Конечно-конечно.
Ира только качнула головой в ответ на это. Подруга «сыпалась» и чего-то не договаривала ей.
– У меня нет личной жизни, а ты на своей ставишь крест! – с жаром говорила Алла. – Я таких мужиков еще не видела, а ты?..
Она видела и трогала, и целовала, и пила с ним чай. Еще она сомневалась в том, что будет вспоминать этот день с удовольствием.
– Да! – выпалила Алка, даже не думая смущаться собственных слов. – Тебе надо было сказать ему про детей!
– Нет.
Артем уже все придумал про нее и вопросы задавал такие, чтобы ответы на них могли оправдать его промахи. Золотарев искал причины почему он не с ней. Ира и Алла понимали это, а Артем… Быть может, он когда-нибудь придет к этой мысли.
– Ира?
Ирка задержала взгляд на своем отражении. Все только-только прошло и вот опять! Она смотрела в зеркало и делала это очень внимательно, стараясь поймать в своем образе нечто, что успокоило бы ее и прогнало вновь подступившие слезы. Она называла это точкой опоры. Способ борьбы со слезами был найден в детстве и работал по сей день.
– Ир, ну, не плачь, – попросила ее Алка.
– Я не плачу.
– Ир, ты пойми, что глаза станут красными – мягко вещала ей подруга – в зоопарке решат, что сбежала одна из красноглазых макак, схватят тебя и посадят в вольер, а я не смогу так скоро приехать и вызволить тебя, потому что на носу очень крупный контракт и я нужна здесь.
Замечание Алки помогло, заставив Назарову улыбнуться, но следующий вопрос поверг в ужас, заставив замереть.
– Ир, а Лёшка не может быть сыном Золотарева?
Назарова покачала головой, а потом выговорила четкое и лишенное эмоций «нет». Ей стало очень холодно. Как будто в желудок упала какая-то льдинка.
– Почему? Все произошло семь лет тому назад и твоему оболтусу ровно столько.
Она продолжала качать головой. Сознание не принимало, а вот воображение и подключившийся к этому мозг мгновенно нарисовали в воображении «радужную» картинку.
– Потому что, если бы он был от него, они бы не жили вот так и Инка была бы жива.
Быть может, сестра бы не додумалась подать на алименты, но тогда бы это сделала их практичная мама, которая однажды решила, что нельзя жить вот так и укатила заграницу к своему Марио. Она наплевала на все, решив, что сделала достаточно для дочери и внуков.
