Эмбер говорит медленно, выделяет паузы, терпеливо ждет ответа.
Итан выныривает, наконец, из-под машины, встает, выпрямляясь.
Несколько секунд Эмбер думает о том, что ради возможности трогать это тело каждый божий день, можно послать к чертям любой колледж в мире. Но потом она понимает, что это не весть какая глупость, и смотрит исключительно в глаза.
– Прости, Эмбер, но я не рад.
Обидно. Но искренне.
Эмбер зло кивает, но перебить не решается.
Итан продолжает:
– Ты, возможно, не в курсе, но пара для волка – это навсегда. Мы привязаны друг к другу, и мы должны быть вместе. Я не могу уехать из города, здесь моя стая, значит, и ты никуда не поедешь.
– Пара для волка? – Эмбер душит в себе гнев, душит его, как противную, склизкую гусеницу, потому что ссориться нельзя, только не сейчас. – Итан, я сейчас для тебя Америку открою, возможно, но я. Ничего. Не чувствую. Ничего. То, что ты называешь страшным словом «пара для волка», для меня просто влюбленность. Да, по уши, по самые чертовы уши, но влюбленность. Как и у любых других нормальных людей. И ничего с нами не станет, если мы разъедемся по разным городам. Будет тоска и желание убить весь мир от скуки, но никто не умрет, ясно? Я ничего такого не чувствую!!
– Потому что ты человек.
– Неважно! – Эмбер срывается на крик, и сама чувствует, как переходит грани. – Итан, мне нужно учиться для того, чтобы в будущем найти хорошую работу. Чтобы элементарно на что-то жить. Это у тебя есть счет в банке, дорогущая тачка и отцовские миллионы долларов в облигациях в семейном хранилище. У меня же – отец – гос. служащий, куча счетов еще со времен болезни мамы, и толпа тараканов в голове. Итан, это мое будущее!! Мое, и мне решать, что с ним будет, пойми!
Ссора – это последнее, чего ей хочется. У нее чешутся руки, чтобы прижаться к Итану, уткнуться носом в его испачканную машинным маслом футболку и застыть.
Но еще Итан невыносимо раздражает сейчас своей невозмутимостью…
– Эмбер, тебе не нужно работать, потому что ты со мной. И все это твое. И счет в банке, и машина. И я уверен, что отец поделится своими миллионами, если тебе захочется.
Он издает смешок, и это последняя капля для Эмбер – ее клинит на собственной правоте. Ее бесит, что Итан не считает этот разговор серьезным и достойным внимания.
– Ты ни хрена не понимаешь, Итан. Серьезно.
Она идет в сторону своей машины и, перед тем, как сесть в нее, с силой пинает по колесу.
– Эмбер, ну куда ты?
– Не приходи сегодня. Иначе мы поссоримся окончательно.
* * *
Итан не приходит следующие четыре дня. Эмбер каждые три минуты поглядывает в телефон, ворчит на отца за это постоянное «вы точно не поссорились?», и даже отказывается пойти с Руби на пляж.
В пятницу она сама заявляется к нему домой, с ходу запрыгивая на Итана.
Она так соскучилась, что даже не замечает, как закатывает глаза его отец, перед тем, как выйти за дверь. Она не может контролировать свои всхлипы, когда Итан раздевает ее и ставит на колени прямо посреди гостиной. А потом берет. Грубо и с пошлыми словечками, царапая спину когтями, оставляя россыпь засосов от шеи до ягодиц.
Эмбер всхлипывает и кончает с бурными стонами, Итан утыкается носом в ее затылок и шепчет так хрипло, что тело вспыхивает и обугливается.
– Ты упрямая, а я еще упрямее, Эмбер. Ты никуда не поедешь. Никогда. От меня – никогда.
Они целуются с кровью, со стальным привкусом, вымещая друг на друга обиду.
