— Мам, не знаю…
— Ян, ну надо как-то сестре помочь. Она света белого не видит.
В груди сдавило от обиды. Черт возьми, а я?
— Мам, мне тут тоже не очень легко…
— Ян, давай не будем? У тебя работа в офисе, в столице… по заграницам мотаешься…
Хотелось напомнить, что мне этого никто на блюдечке не преподнёс. Но мама уверена, что мне было легко. Легко учиться, легко стремиться, да и с такой внешностью все двери открыты… Ну да! Внешность свою я не считала выдающейся — обычная, требующая заботы и ухода, а для эффектности — макияжа. Но я промолчала. Снова. Ну что я ей докажу? Теперь-то тем более, уж если всей клинике не смогла…
— Мам, слушай, а помнишь, у меня в детстве было что-то, после чего я на учете у кардиолога стояла? Кардиомиопатия.
— Ой, Яна, сто лет назад было, я и не помню уже. А что такое?
— Да просто… тут на узи нашли что-то.
— Ну сходи к врачу, у вас же есть там на работе.
— Есть, да…
— Подумай, пожалуйста, насчет племянников, — сменила она тему. — А то холодает. Через неделю поди и снег уже выпадет. Папа будет очень рад, если приедешь.
Папа у нее всегда оставался напоследок. Обычно я спрашивала про его здоровье и долго слушала подробный отчет. Но сегодня не хотелось.
— Я подумаю.
Попрощавшись, я сползала в душ, позавтракала и решительно села за поиск квартиры. Только это быстро вогнало в такое уныние, что к обеду мне захотелось на работу. Что-то реально подешевле, но такое же уютное можно было найти только в полутора часах езды на метро. Или трех на машине. А если пытаться остаться вблизи к работе, то предстояло переехать в реальный клоповник.
— Ян, ну что? — бодро поинтересовалась Маша, позвонив мне ближе к обеду. — Погода — дрянь, но можно забуриться в какое-нибудь место, посидеть, поесть, поболтать…
— Слушай, у меня не получится сегодня, — хмуро смотрела я на экран ноутбука, уныло листая фотографии очередной квартиры. — Да и… надо поясок затягивать…
То, что я откровенно потеряла бдительность, поняла только вдох спустя.
— Что? — сделала стойку Маша. — Маман звонила снова?
— Маш, — насупилась я, прекрасно понимая, чем это все кончится. Нет, ее «анти-родительская» терапия была мне периодами нужна, но чувство вины после нее только увеличивалось. — Когда мне понадобится помощь, они поступят так же.
— Понятно. Там снова всем нужно помочь, а у тебя же личной жизни нет. Давно мы не работали с твоими мозгами — притупились…
— Ой, вот только этого мне сейчас не хватало!
— Именно. Если ты не притащишь свой зад в галерею, я приеду к тебе и буду петь под дверью «Видели ночь!»
— Маш, давай взрослеть, а?
— Я именно об этом, Яна. Нельзя позволять им отнимать твою жизнь!
Я вздохнула.
Маша со своими родителями не общалась. Но они реально того заслуживали. Ее родители — творческая элита, голубая кровь и все такое — категорически не понимали стремления Маши стать врачом. У нее помимо медицинского за плечами высшее художественное образование, собственные выставки и признание — целая «другая» жизнь, которую она вдруг резко прекратила и ушла совсем в неожиданную сферу. Сама Маша говорила, что никогда никому не была нужна по-настоящему, зато теперь в ней самой нуждаются люди, и она счастлива им помогать.
— Я еду.
— Умничка! — просияла подруга. — Жду!
***
Утро понедельника было настолько недобрым, что хотелось сдохнуть.
— Маш, ты уверена, что мне стоит сдавать сегодня кровь? — простонала я, медленно опускаясь на стул в ее кабинете. — Черт…
