Далее я попробовала подставить скудные данные о Дантесе под полученный гороскоп.
Был ли нежен мой герой? Бесспорно. Достаточно прочитать его письма к Екатерине Гончаровой или приемному отцу барону Геккерену.
Первой незадолго до свадьбы он писал: «Безоблачно наше будущее, отгоняйте всякую боязнь, а главное – не сомневайтесь во мне никогда; все равно, кем бы ни были окружены, я вижу и буду всегда видеть только Вас, я – Ваш, Катенька, Вы можете положиться на меня, и, если Вы не верите словам моим, поведение мое докажет Вам это».
Я не раз перечитывала и это, и другие известные письма Дантеса и пришла к выводу, что если бы мне любимый человек написал нечто подобное, я пошла бы за ним, закрыв глаза, на край света. Женская психология, скажете вы? Возможно. К тому же, я тоже Водолей, а, значит, склонна к идеализации кумира. Но вряд ли кто сможет отрицать, что каждое слово данного письма просто дышит нежностью.
Кстати, говоря о нежности, присущей Дантесу, не стоит забывать, что обсуждая отношения Жоржа и Натали Пушкиной, даже общество приписывало ему не что иное, как идеальную и возвышенную любовь к даме сердца.
Об уме Дантеса и его юморе в воспоминаниях и письмах тоже кое-что есть. Например, Гринвальд (полковой командир) и сослуживец барона Злотницкий (не раз проводивший с ним время), отзывались о Дантесе как о ловком, умном, прекрасно воспитанном человеке. И великий князь Михаил Павлович, привлеченный остроумием Жоржа, любил беседовать с ним.
Дантес был хорош собой (о чем можно судить и по портрету) и приятен в общении. О том упоминал и князь Трубецкой: «Он был статен, красив; как иностранец, он был пообразованнее нас, пажей, и, как француз, – остроумен, жив; отличный товарищ». Есть и еще одно свидетельство – Н. М. Смирнова: «Красивой наружности, ловкий, веселый и забавный, болтливый, как все французы, Дантес был везде принят дружески, понравился даже Пушкину…»
Скорее всего, поэт оценил способность Дантеса к каламбурам и остротам, легкость, с которой тот держал себя в обществе. Жорж чем-то походил на его Онегина, и, следовательно, не мог не нравиться Пушкину.
Далее по гороскопу. Дантес был действительно тщеславен, мечтал сделать карьеру, для чего и приехал в Россию. Здесь обстоятельства сложились не в его пользу, но, вернувшись на родину, Жорж-Шарль многого достиг. Согласно традициям семьи, он занялся политикой.
Вот что пишет о Дантесе его внук Луи Метман: «В 1845 году он (Дантес-Геккерен) сделался членом Генерального совета Верхнего Рейна; 28 апреля 1848 года он был избран народным представителем в Национальное собрание и 13 мая 1849 года был переизбран в Учредительное собрание…
Обладая ясным умом, преданный друзьям, он вскоре выдвинулся в первые ряды: назначаемый секретарем в различных собраниях, следовавших одно за другим в Бурбонском дворце между 1848 и 1851 годами, он пользовался действительным влиянием на своих коллег. В 1848 году (1 мая) во время вторжения народной толпы в Палату он спас жизнь одному приставу, защитив его своим телом. Литография художника Бономе напоминает эту историческую сцену со всеми различными обстоятельствами: мужественный поступок депутата Верхнего Рейна изображен в ней на первом плане. Блестящий и остроумный собеседник, он был постоянным посетителем салонов Тьера, княгини Ливен и госпожи Калержи».
Далее идет рассказ о деятельности барона Дантеса-Геккерена в делах принца Луи-Наполеона, наградой за которую стало кресло сенатора: «
