Мой дерзкий сосед - страница 13

Мы снова остановились, я нацепила улыбку, чтобы на каждом фото не выглядеть как олень в свете фар, и ущипнула Криса за ногу, чтобы заставить его так же страдать, как я.

Он усмехнулся, наклонился и прижался губами к моему уху снова – только так можно было сказать что-то и быть услышанным посреди этого гвалта. Я почувствовала его дыхание на своих волосах, и у меня пробежали мурашки. Из-за всего этого волнения. Да, именно из-за него по мне пробежали мурашки в душный летний вечер.

– Помни, Трикс, ты их не волнуешь. Они пришли ради зрелища. Воспринимай их как чаек. Громкие, раздражающие, но по большей части безобидные, если у тебя в руках нет пакетика с картошкой фри.

Чайки, да. Именно на них репортеры и походили. С кричащими чайками я могу справиться. Но Крис был точно их любимым видом жареной еды. Следующие десять футов мы преодолевали еще десять минут.

Энергия толпы, в которой, как я наконец поняла, находились еще и старые добрые фанаты «Мустангов», хлынула на меня, опьяняя, сбивая с толку и заставляя вспомнить, как я люблю тихие домашние вечера в компании книги и моих курочек. Возможно, Крис чувствует себя как рыба в воде в этом мире блеска и гламура, но не я. Я ощущала себя упитанным кроликом, который случайно оказался на подиуме вместе с лисами.

Очевидно, кроликов на подиуме любили. Фотографы не могли остановиться. Я сжимала руку Криса, как спасательный круг, продолжала фальшиво улыбаться и шла за ним сквозь водоворот хаоса, надеясь дожить до конца нашего шествия по ковровой дорожке и при этом не споткнуться на ровном месте, став ходячим мемом.

Спустя кучу фотографий мы наконец добрались до дворика перед рестораном. Я посмотрела на Криса, прокричала: «Сначала картошка, потом уже парни», – и бросилась внутрь.

Дверь в ресторан захлопнулась, а он уже стоял рядом, не успела я перевести дыхание.

– Сначала картошка, потом уже парни?

– Не знаю, я запаниковала. – Я уже была вымотана, а он стоял как ни в чем не бывало. – Если ты не напичкаешь меня сахаром или алкоголем, или и тем и другим, я умру через двенадцать секунд.

Под словом «умру» я подразумевала «разрыдаюсь» или «блевану». И то и другое казалось очень вероятным в тот момент. И вовсе не потому, что я расстроилась, но такого выброса адреналина из-за всех этих взглядов и внимания у меня не было за все предыдущие годы, вместе взятые.

Вот почему я работала библиотекарем. Самое сильное волнение на публике случилось у меня, только когда я организовывала книжный клуб для пенсионеров и дамы хотели читать летом горячий любовный роман, а мужчины просили бодрых приключений. Я предложила им какую-то похабщину про оборотней, и все успокоились.

Крис взял меня за подбородок и приподнял мою голову, чтобы я посмотрела на него.

– Ты была просто потрясающа там. Прости за весь этот дурдом с папарацци, обещаю загладить свою вину до конца вечера.

От такого я не собиралась отказываться. Особенно учитывая, что Крис опять посмотрел на меня своим влажным щенячьим взглядом.

– Спасибо. Но я все еще хочу выпить, а тебе лучше бы выпытать чей-нибудь самый страшный секрет, пока будут печься торты в виде сосисок или еще чего-то сумасшедшего, или этот вечер будет полным отстоем.

Возле нас появился Эверетт с напитками в каждой руке.

– Вы сказали «восемь кисок»?

– Мы не твою половую жизнь здесь обсуждаем. – Я похлопала Эверетта по плечу с показным сочувствием. Если у кого-то и был секс с восьмью девушками разом, то определенно у брата Кингмана номер три. Он был просто ходячий секс. А если учесть, что он вообще-то милый парень, ему приходилось палками отбиваться от девчонок.