Дима ее разбудил. Вообще-то бессонницей Тоня не страдала, но вчера долго не могла заснуть, думала о Диме, о Коле, о Дашином стремлении к богатству, о соседке Лиле и собственной ненужности.
Положив «Нокию» на прикроватную тумбочку, Тоня поняла, что больше не заснет. А еще поняла, что все-таки ждала от Димы совсем других слов и даже приготовилась сказать ему, что жизнь уже развела их навсегда. Не столько от того, что он не произнес этих важных слов, сколько от того, что она их ждала, слезы полились сразу и обильно, она промокнула их краем пододеяльника, потом пришлось зажечь свет, встать, достать из комода носовой платок.
Звонок в дверь прозвенел совсем не вовремя. Тоня, впопыхах напялив махровый халат, рванула дверь, почему-то ожидая увидеть соседа Макса, и уставилась на Колю Корсуна.
Сегодня она показалась ему совсем другой, жалкой, растерянной, и от этого очень близкой, как будто ближе ее у него никого нет. Впрочем, у него действительно не было близких людей.
– Кто тебя обидел? – зло спросил он.
Если бы он, увидев ее заплаканное лицо, спросил что-то другое, полагающееся в таких случаях, например, «что случилось?», Тоня бы, наверное, навсегда распрощалась с ним сейчас же, у порога. Или, по крайней мере, дала понять, что проводить с ним свободное время не намерена. После разговора с Димой ей хотелось оплакать свою неудавшуюся жизнь и больше ничего не хотелось.
Но он спросил то, чего у нее никто и никогда не спрашивал, он как будто предлагал ей свою защиту, и Тоня вдруг почувствовала себя зависящей от него. Как маленькая собачка при хозяине.
– Никто, – шмыгнула она носом. – Никто. Я сама себя обидела.
Он, легко ее отодвинув, по-хозяйски прошел в квартиру, разделся, даже загремел чем-то на кухне. Чайником, наверное. Тоня, схватив брючный домашний костюм, шмыгнула в ванную и вышла оттуда умытой, спокойной и рассудительной.
– Ты что по утрам пьешь, чай или кофе? – Он уже достал две чашки и, как ни странно, не ошибся, взял именно ту, из которой она обычно пила напитки по утрам.
– Мед с лимоном. – Тоня зачерпнула из пластмассовой формы мед, отрезала колесико лимона, залила кипятком, села в свой любимый угол.
Корсун устроился напротив с крепко заваренным прямо в чашке чаем. Себе кружку он взял самую большую, ее Тоне когда-то подарила школьная подруга, и за все время ею никто не пользовался.
– Я договорился с одним мужиком, он пробил номер шантажиста, – сахара Коля положил много, кусков шесть, не меньше. Тоня такой сладкий чай терпеть не могла.
– Спасибо.
Корсун улыбнулся, увидев, как загорелись у нее глаза.
– Номер принадлежит некой почившей даме, имеющей двух племянников. Хочешь, на разведку съездим? У тебя какие планы?
– Никаких у меня планов. – Планы были, конечно: постирать, погладить. – Хочу.
– Только сначала заедем к адвокату, я расплачусь.
– Платить буду я, – твердо сказала Тоня. – Сколько?
– Почему ты? – не понял он.
– Потому что я не люблю быть обязанной. Никому.
– Ты не можешь быть мне обязанной, – он наклонился к ней, опершись о стол. Глаза у него оказались очень красивые, темно-серые.
– Почему?
– Потому что я должен был жениться на тебе давным-давно, много лет назад. А я, как видишь, эти годы потерял.
Полагалось что-то сказать, но она промолчала. Тоня сразу забыла, что решила оплакивать свою жизнь, и испугалась, что могла выгнать Колю и не услышать этих слов.
– Платить, естественно, буду я, – заявил он. – И не говори глупостей.
