Прошел на кухню, плотно закрыл за собой дверь. Стянул с себя куртку, бросил на диванчик, включил чайник, приготовил крепкий кофе, закурил.
Сказать, что все это меня поразило, не могу. Отношения с женой были никакими. И уже довольно давно. Как бы не пару лет, а то и побольше. Причин этому много. Лучше, чем выразился первый революционный поэт Маяковский, а за ним старик Ильф и старина Петров повторили: «Любовная лодка разбилась о быт», не сказать. Где-то так… или близко к тому. Мелкие трещинки возникали незаметно. Какие-то обиды друг на друга, взаимные уколы. Да что тут рассказывать. Не сложилось. Оттолкнулись друг от друга.
Курю. Осторожно глотаю яростно горячий кофе. Свет не включаю. Дверь кухни с матовым стеклом. Блин, сижу здесь, как зверь в норе. А что делать, что?! Ворваться в комнату, стащить вояку с жены, бить обоим морды, или что? Глупейшая ситуация. Ловлю себя на том, что губы растягиваются в дурацкой ухмылке. В голове мелькают обрывки анекдотов, ну, из тех, где «муж возвращается из командировки…» Не вставая с табурета, дотягиваюсь до холодильника. Дверца утробно чмокает, раскрывая все тайны хранилища для жратвы. Беру с полки бутылку водки, мельком замечаю незнакомую этикетку. Вглядываюсь. Ах, молодец, майор! Я горд за нашу армию. Офицеры пьют настоящий «Смирнофф»! Ставлю бутылку обратно. Мы не господа, нам и «Столичная» в радость. Ищу, чем бы закусить. Натыкаюсь взглядом на тарелочки с балыком, ветчиной, бужениной и прочей снедью. Не то. Это под смирновку только можно. А вот и огурцы соленые. Вот это то, что нужно. Ставлю трехлитровую банку на стол, лезу пальцами в узкое горло, вылавливаю парочку хрустящих огурчиков. Лень вставать за рюмкой. Наливаю водку в чайную чашку. Полную чашку. Граммов сто двадцать в ней точно уместилось. Выпиваю. Вкуса водки не ощущаю, поэтому и закусить забываю. Закуриваю новую сигарету.
И все же… Что делать-то? Тревожить их глупо. Сидеть тут, прятаться – еще глупее. Ладно, докурю и включу свет.
Вот же, а… неужто ничего не услышали? Ну, ладно майор, выпил мужик, на чужую жену залез, вот ему и перекрыло слуховые каналы. А вот жена… Хм. Никогда не замечал, что во время секса она полностью погружается в него. Не-а. Ее-то и раскачать тяжело, не всегда удается, и оргазмами она явно не страдает. Так, может сымитировать или раз в полгода по-настоящему кончить. Даже когда секс для нас был ежедневным праздником, все равно тяжко заводилась. А тут, вишь, как расходилась.
Включаю бра, распахиваю дверь настежь, закуриваю. Вслушиваюсь. В комнате замолчали, предательский диван настороженно скрипнул в последний раз и замер. Быстрый шепот, нервный взвизг расшатанных пружин дивана, шорох одежды.
Сижу, пью кофе, пускаю дым в потолок. На пороге появляется жена в коротенькой рубашке, еле прикрывающей лобок. Вообще-то к этой ночнушке прилагаются штанишки, но сейчас их нет. А кого стесняться-то?! Похоже, все свои.
Молчим.
Я с удивлением замечаю, что в пепельнице куча окурков. А пепельница подарена женой в первый год нашего супружества. Как-то не доходили руки купить такой прибор, вернее, денег все не хватало. Ко дню рождения моего подарок, даже надпись на бортике «Любимому от любимой». Куда что делось! Ого. Сколько же я выкурил? Придавливаю аккуратно еще один окурок. Поднимаю глаза на жену. Она не кажется напуганной, только в зрачках ее чуть рябит страх и поблескивают искорки ненависти. В низком вырезе рубашки видны груди. Почти целиком. Над правым соском багровеет отвратительный след засоса… Хе-хе… Таки дал копоти майор, расшевелил женщину. Ну, молодец, чего уж тут… По внутренней стороне бедер жены, жирно лоснясь, застывая, стекает сперма.
