Однако сейчас все было не так, как ожидал Витёк. На стол поставили тарелку с сыром, раздразнили воткнутым в сыр ножом, рядом появилось несколько мелких плошек с ягодами.
– Мороженая, с прошлого лета, – пояснила Александра Павловна. – Малина, малина тибетская, смородина, коринка… Ах, Андрей Леопольдович так любил все необычное и оригинальное.
– Ой, а это что? – подхватила тему Ванда Леопольдовна, рыжая, как борода пожарного, в модных иностранных очках.
– Малина тибетская, – пояснила Александра Павловна, – попробуй, Вандочка. Сам собирал…
Она промокнула нос платочком из рукава кофты. Вдова Татьяна Аркадьевна вышла в соседнюю комнату. Ванда Леопольдовна бросилась за ней – помогать. Они вернулись с бокалами – здоровыми, как купели для крещения младенцев. Витьку они почему-то напомнили по форме бездонные лифчики его Ангелины, но он отогнал непристойную мысль.
Последней на столе появилась бутылка домашнего вина.
– Малиновое, – сказала Татьяна Аркадьевна и открыла дверцу бара. – Есть еще сливовое, калиновое, облепиховое…
– Мам, да сядь ты, хватит, – сказал сын Игорь.
– Бар гурмана, – сказала Ванда Леопольдовна.
– И просто виноградное, – закончила Татьяна Аркадьевна. Голос ее дрогнул. – Извините, – она вышла в ванную, откуда донесся звук льющейся воды.
Вино по бокалам разлил Игорь.
– Мне чуть-чуть, – сказала Александра Павловна. – Возраст, извините, не тот.
Вернулась Татьяна Аркадьевна.
– Вы пейте, – сказала она, – а я не буду. Мне хмелеть нельзя.
– Танюш, – сказала Ванда Леопольдовна, – капельку можно: нервы поставить на место.
– Да сделаем мы все нормально, ма, не волнуйся, – сказал Игорь.
Витьку не к месту вспомнилось, как совсем недавно, только снег сошел и травка полезла, глядел он через забор, как Андрей Леопольдович выгуливает старого Эзопа. Он его спустил на руках с крыльца, а потом они пошли степенно по двору, шаг в шаг, словно караул у Мавзолея, останавливаясь у каждой травинки. Потом Эзоп поднял лапу, но не рассчитал, и лапа по мере тягучего долгого процесса поднималась все выше, пока не перевалила за спину. Тут Эзоп грохнулся оземь. Это было смешно до колик, и Витёк просто угорал с них, как от бесплатного цирка, особенно когда Эзоп поднялся с очень сконфуженным видом, а Андрей Леопольдович поднял его на руки и внес в дом.
Витёк отогнал воспоминание о цирке с конями. Прислушался к разговору женщин.
Говорили тихо, вполголоса, как будто боялись, что их подслушают. Говорили в основном Ангелина с Александрой Павловной. Все произошло внезапно – работал в саду, все было нормально, а потом резко поплохело. «Сердце», – сказала Ангелина. «Хорошая смерть», – сказала Александра Павловна. «У него с детства было слабое сердце», – досадливо сказала Ванда Леопольдовна. «Хорошая смерть», – повторила Александра Павловна строго, как будто укоряя кого-то. Татьяна Аркадьевна же продолжала сидеть с прямой спиной, глядя куда-то в пространство.
– А чего… это… рука перевязана? – спросил Витёк, чтобы что-то сказать.
– Рыжик… Андрей Леопольдович руку поранил болгаркой, – пояснила Татьяна Аркадьевна. – В поликлинике ему рану обработали, а я каждый день повязки меняла. Два дня осталось перевязывать…
– Тань, а сейчас-то зачем повязка? – спросила Ванда Леопольдовна.
– Ну, как без повязки? – не поняла Татьяна Аркадьевна.
– Танечка, – как ребенку объяснила Ванда Леопольдовна, – ему-то сейчас зачем повязка?
