***
Почему она вела себя как овца на заклание? Кто ответит на этот вопрос? Стояла и позволяла ему все. Абсолютно все! Захотел бы он от прикосновений перейти к более решительным действиям, она бы и это ему позволила? Уму непостижимо! И что он должен о ней думать – что у него появилась самая доступная пациентка на всем белом свете?
От подобных мыслей Кира не могла избавиться за завтраком, жуя бутерброд с маслом и сыром и запивая крепким чаем.
Солнце уже полностью показалось из-за гор, согревая те своим теплом. На смену прохладе пришла жара. Тут, в горах, не было такого зноя, как в городе, но и в куртке уже необходимость отпадала.
Мысль поработать после завтрака Кира откинула, как совершенно неуместную. Да она сейчас не сможет сосредоточиться на теме статьи, когда голова забита мыслями о Денисе, о его горячих руках, ненасытных губах. Хотя нет, губы были вчера, а сегодня… сегодня она чуть не закипела от его ласк и слов, в особенности. Кира даже сейчас не могла понять, что же сильнее ее возбудило: его откровенные взгляды, интимные прикосновения или голос с хрипотцой, говоривший такие странные слова, что и возвышенными назвать нельзя, но и на банальные не тянут тоже.
А еще она зачем-то понадобилась ему в платье. Не вульгарном, значит, но достаточно сексуальном. Это как понять? Что б закрывало причинные места, но не спускалось до колен? А декольте – должно тоже показывать, но не слишком много, оставляя простор для фантазий? И главное – зачем все это нужно? А еще – где взять на платье деньги, разве что, из причитающегося экстрасенсу гонорара, потому как больше у нее практически и нет. Только на обратный билет.
Как бы там ни было, о работе на сегодня Кира решила забыть. Рассудив, что магазины в поселке еще не открылись, она позвонила сестре с докладом, что все у нее просто замечательно, и Денис Белый уже начал наставлять ее на путь истинный, Кира с чистой совестью отправилась к Гансу – чтобы скоротать время и пообщаться с приятным и в отличие от Дениса простым человеком.
Кира постучала в дверь бунгало, и какое-то время ответом ей служила тишина. А еще через несколько минут слуха коснулось слабое «Входи».
Ганс лежал на диване в позе эмбриона, прижав руки к животу. Голова его уткнулась в спинку, и если бы он только что не позволил ей войти, Кира подумала бы, что он спит. Хотя, поза для сна все же была странной.
- Ганс? – приблизилась она к дивану. – С тобой все в порядке?
- Да какой там!.. – простонал тот. – Если бы…
- А что случилось-то? Тебе плохо? Колики? – осенило Киру.
Ганс закряхтел, как старичок (довольно в мощном теле) и принялся медленно поворачиваться к ней лицом, на котором была такая гримаса боли и горя, что Кире аж поплохело.
- Ганс, дома что?.. – подлетела она к нему, помогая сесть. – Что-то серьезное? – заранее испугалась, не зная чего.
- Да нет! – чуть не проплакал он, а потом вдруг резко согнулся. – Еб!.. Бля!.. – и подорвался с дивана с резвостью горного козла. – Прости! – бросил Кире и быстрыми перебежками скрылся в туалете.
Ничего себе! Для страдающего от боли скорость он развил просто космическую.
Уйти Кира не рискнула, все еще трезво полагая, что Гансу необходима ее помощь. Осталось разобраться, в чем именно.
Вышел Ганс из уборной, спустя полчаса. Выглядел он немного получше, и это радовало. А вот злость на его лице немного пугала, хоть Кира и догадывалась, что направлена ты была не на нее.
