Кивнула на девиц в первом ряду. Мол, возьмите на главную роль любую другую, они вон как глазами зыркают. А сама, задрав подбородок, стала решать – двигаться вверх, на склон, или вперед, через толпу разодетых зрительниц.
Взъерошенный зверек ускорился. Мельтеша внизу бело-желтым пятном, горностай уже наматывал два круга по цене одного. Равнодушно перешагнув мохнатого, я потерла саднящую ладонь и гордо оправила измученные лоскуты (герцог одним взглядом дорвал то, что уцелело после холма).
Поджав губы в показной обиде, я двинулась мимо актера. Он сделал щедрый взмах, означавший «да иди ты хоть к черту, убогая, не держу».
И на том спасибо, что не держите…
В черных небесах надрывно громыхнуло. Тучи заискрили, точно их ударило током. Ни черта себе спецэффекты.
– Мой тэр! Не гневите богиню! – «жрец» испуганно повис на герцогском рукаве, белея лицом и весьма натурально изображая ужас. – Она проклянет наши войска, ослабит воинов! Вы за десять лет не замолите грех…
«Не гневите богиню…. Не гневите богиню… Не гневите богиню…» – эхом отбилось от горного склона. Тысяча голосов пела в унисон кошмарным, загробным гулом. Ну и жуть.
Даже меня проняло, и я застопорилась у спуска с импровизированной каменной сцены. Обернулась через плечо, увидела, как герцог останавливает зверька на бегу и за шкирку отрывает от земли. Смотрит тому в зеленые глаза-бусинки – строго, с дерзким вызовом.
– Ты правда хочешь, чтобы я взял эту? – прохрипел актер, вгоняя в аристократический лоб глубокую морщину. – Но за что? Чем я неугоден тебе, Вергана?
Будь я богиней, я бы от столь фамильярного обращения мужика уже молнией шандарахнула. Но куница лишь помотала в воздухе белыми лапками и издала заунывный, певучий вой. Мужчина закрыл глаза и выпустил пушистика из грубых пальцев.
– Сейчас? – глухим голосом выдал «герцог» в сторону жреца.
Сверху все еще сердито бухало, наполняя сердца безнадежностью и страхом. Неприятное ощущение, гнетущее.
Под ребрами скручивался узелок сомнений. Пятая точка под лоскутами трусливо поджималась: ей тоже не хотелось никого гневить. На всякий случай.
– Да, мой тэр. Сейчас, не откладывая, пока сами боги наблюдают за церемонией, – прошептал жрец подобострастно, поигрывая всеми тремя подбородками. – Соединиться с избранной в праздник Верганы – благой знак. Она наделит вашу супружницу плодородием и…
– Довольно «подарков». Что нужно для удовлетворения этой воссиявшей стервы? – отрывисто уточнил герцог.
– Дозволение Владыки Сатара и ваши клятвы, – улыбнулся блаженный старец.
Судя по всему, на «стерву» их богиня тоже не обижалась. Может, полагала за комплемент.
– Владыка Сатара не оспорит выбор Верганы и всячески посодействует исполнению воли ее, – склонил голову монарх. Так низко, что чуть не уронил на песок нарядный веночек. И, не разгибаясь, глянул на меня из-под ресниц с нескрываемым интересом. – Не бойся, дитя Храма и Священной горы. Мой доблестный, благородный брат – достойная партия.
Я скептически подняла бровь: он сам-то себя слышит? Более глупой шутки и не придумаешь.
Взволнованный шепот пронесся по импровизированному театральному залу. Воздух наэлектризовался, застрекотал.
Первые ряды бубнили сумбурно, невпопад, перебивая друг друга. Я ничего толком не разобрала, кроме пары фраз: «церемонии быть» и «герцог действительно женится на этой убогой».
Последнее меня и доконало. Сама не поняла, зачем послушно дотопала до какой-то каменной арки, встала под дерево с серебряной «фольгированной» корой и свисающими до земли белыми соцветиями и позволила «герцогу» схватить меня за руку. Но тут припекло. Рискуя развалить всю постановку, я вырвала ладонь из стального захвата и завопила:
