Я растерянно шлепнула ладонью по поверхности, подняв волну. Все куда хуже, чем я рассчитывала!
– Чему вы так расстроились, тэйра? – искренне удивилась девушка. – Я думала, вы уже успели проститься с Верганой. Для того и ходили в храм накануне, до выставления избирательных чаш…
Купание перестало приносить удовольствие. Зеленые воды забурлили, вздыбились пенно, уловив мое раздражение. Я выбралась из ванны на лесенку, добежала до скамьи и натянула изумрудный «халат» прямо на мокрое тело. Скрутила волосы в толстый светлый жгут и выжала на пол.
– В смысле проститься? – протараторила я, задыхаясь. – Она куда-то уходит?
Имя Верганы стойко ассоциировалось у меня со скоропостижным «замужеством» и прочими неприятностями.
– Ну нельзя же править в главном храме два сезона кряду? – добродушно рассмеялась Эльяна и замахала на меня рукой. Точно я удачно пошутила, прикинувшись полной идиоткой.
Я фыркнула сочувственно: нельзя? Как мало она знает о демократии…
– И часто тут проходят выборы? – зачем-то уточнила я.
– Каждые пять полных лун. Избрание сезона и верховной богини – такая ответственность! – Эльяна приблизилась ко мне и с восторгом прикусила губу. – Вы что же, моя герцогиня, в своих землях ни разу не голосовали?
Я хмуро помотала головой. За богов? Точно ни разу! Вообще не думала, что это выборная должность.
– Значит, туда откроют вход на рассвете? – уточнила я и указала на далекую черную гору с золотым отблеском на макушке. Она едва просматривалась в маленьком запотевшем окошке. – И сейчас вообще никак не пройти? Даже тайком?
– Пока туда только монаршей династии вход дозволен, – горничная покачала головой. – Думаю, наш герцог в ночь совершит визит, чтобы проститься с богиней и просить ее милостей на грядущее. Но вас взять тэр не сможет: только грейнская кровь идет без тропы.
– И часто герцог с Верганой… «общаются»? – я снова зыркнула на окно.
Может, и мне нужно заглянуть к их богине в «день открытых дверей»? Намекнуть, что будет здорово, если она объяснит герцогу, что я никакой не подарок! А просто случайно с ее священного утеса свалилась.
– Приходится. Всякий знает, как Вергана вспыльчива, ранима и злопамятна… Внимание любит, особенно от тех, кого истово опекает, – вздохнула Эльяна, сочувствуя, судя по всему, зеленоглазому тэру. – Беда тому, на кого она затаит обиду до следующего сезона. Так вы справитесь, моя герцогиня?
– Угум-м, – промычала я, расправляя на бедрах неудобную складчатую юбку.
Девушка торопливо покинула герцогские покои, и я позволила себе нормально, качественно, истерично всхлипнуть. Да что же это делается, мм?
Чужая суеверность – потемки. Но чутье, концентрирующееся под пышной юбкой, кричало, что мне тоже пора убираться из спальни зеленоглазого.
Я вытерла припухшее от пара лицо. Промакнула волосы, потемневшие от влаги и рассыпавшиеся жесткой, слипшейся соломой по ткани халата. Нашла запотевшее зеркало, оглядела себя пристально.
Ни синяков, ни царапин, ни грязи… Закатала рукава, осмотрела локти. Как так-то? Куда делись багровые дорожки запекшейся крови и черные пятна ушибов?
Раны затянулись, не оставив ни шрамов, ни розовых следов! Из всех «приветов», что передал мне склон в Утесово, на теле красовалась лишь алая загогулина, так понравившаяся жрецу. И вызвавшая у герцога стойкое отвращение.
Окончательно сползший макияж выявил мою бесцветную простоту. Несмотря на чистоту, распаренное лицо трудно было назвать канонически красивым. Зато Регина говорила, что у меня запоминающиеся черты – из-за нижней полной губы и высоких скул. А еще – по-детски открытый взгляд, благодаря которому меня до сих пор принимают за студентку. Даже паспорт на кассе спрашивают.
