Мой грех-2. Новые крылья. - страница 17

У компьютера среди других визиток они нашли и визитку психиатрической клиники, где находилась Инна.

- Как думаешь, мы сможем съездить туда прямо сейчас? – задумчиво спросила Юля, проводя подушечкой большого пальца по острым уголкам картонной карточки.

- Почему нет? Это же совсем рядом. Только давай позвоним сначала.

…Клиника занимала особняк, облицованный тёмно-коричневой в подпалинах плиткой. За содержание больных здесь брали приличные деньги, но родственники могли быть спокойны за их безопасность и душевный покой. Юля и Рома нашли Инну в маленькой беседке. Юле было страшно. Когда они расстались, мама была здоровой, заботилась о ней, уговаривала есть, читать что-то помимо Шекспира, найти в жизни новые радости. А сейчас Юля рисовала в уме полубезумное, опустившееся создание, которое вовсе не походило на ту маму, которую она помнила. К счастью, глядя на Инну издали, Юля пришла к выводу, что по крайней мере внешне она почти не изменилась. На что сразу обратила внимание девушка, так это на отрешённый вид матери. Подойдя ближе, она нашла этому объяснение, заметив наушники и маленький МР3 плеер в руках Инны. Устремив невидящий взгляд в пространство, где в вышине шумели сосны, женщина была целиком поглощена тем, что звучало у неё в ушах.

- Я тут постою, - шепнул Рома, - Иди одна.

Юля кивнула и двинулась вперёд. Она встала перед матерью, привлекая к себе её внимание. Реакция Инны оказалась странной. Юля ожидала удивления, радости, чего угодно, но Инна вздрогнула и вдруг бухнулась прямо на колени. Обхватив ноги дочери, она запричитала слишком громко, потому что так и не вынула наушников:

- Девочка моя!!! Юленька! Пришла за мной! Я знала, я ждала, что ты придёшь. Дни и ночи ждала, верила, что ты спустишься ко мне с небес, чтобы мы снова были вместе. Уже навсегда. Ангелочек мой любимый!!!

Юля заметила, как пожилая женщина в платке, деловито шагавшая по тропинке, испуганно обернулась на них, но, впрочем, сразу же снова заторопилась по своим неведомым делам. Девушка опустилась на колени рядом с матерью.

- Мам, это я, Юля. Мам…

Она аккуратно вытащила из ушей Инны наушники. Юля сразу узнала музыку, которая столько раз звучала для неё сначала в училище, потом в театре, а последний год – в греческом баре «Олива». «Жизель» Адана. Образ, с которым она сама себе обещала распрощаться раз и навсегда.

Оглушённая тишиной ещё больше, чем, до этого, музыкой, Инна подняла глаза и встретилась взглядом с дочерью. Мама выглядела постаревшей, осунувшейся. Отсутствие обычного макияжа делало её непривычно блёклой. Но взгляд её, доселе погружённый внутрь себя, постепенно начал приобретать некую осмысленность.

- Мама, я вернулась, - проговорила Юля. В ней пробудилась надежда, что ей удастся достучаться до разума Инны.

- Юля… - наконец, прошептала женщина, - Ты живая?

Юля почувствовала, как по щекам её катятся горячие слёзы. От сердца отлегло. Мама здесь, с ней.

- Ну посмотри же, мамочка. Я тёплая, и вполне плотная. Это я, твоя Юлька. Я вернулась в Москву.

Инна резко притянула Юлю к себе, крепко прижав к себе, словно боялась отпустить. Юля обняла мать, сомкнув руки на её спине. Долго-долго они так и стояли на коленях в объятиях друг друга, не говоря ни слова. Юля знала обо всём, что совершила Инна, но не имела сил упрекать её. Инну было бесконечно жаль. Её страдание, жизнь в одиночестве и изоляции – разве не достойное наказание за содеянное? Слёзы матери и дочери сливались в единый поток, сердца бились в унисон, и обе чувствовали себя абсолютно счастливыми.