Мой личный шеф - страница 2

— О, эскортница! Как ми-ило! Сейчас это довольно престижная и модная профессия.

— Администратор!

— Это не так прибыльно, но тоже ничего, — понимающе качаю головой и поджимаю губы.

— Так вот, мы даже не ссорились ни разу за год отношений!

— Господи, зачем мне эта информация?

— Да потому что вы, Виолетта Валерьевна, умудрились выбесить меня за десять минут общения.

Смеюсь.

— Плохо это, Марат Русланович. Ибо эффективных методов лечения бешенства до сих пор не существует. Проводится симптоматическая терапия для уменьшения страданий больного, его помещают в затемнённую, изолированную от шума, тёплую палату. Несчастному колют в больших дозах морфин, аминазин, димедрол…

Какое-то время он сидит молча, а потом начинает крутиться, в окно смотреть, мять бумагу — явно злится.

— Достаточно. Идите петь свои песни. И впредь всё наше общение будет проходить через секретаря.

— Хорошо. — Снова возвращаюсь к двери и, обернувшись в последний момент, улыбаюсь ему: — Значит, я всё же схожу во двор, присмотрю ещё одно место для парковки, а потом напишу вам письмо. И оставлю его у секретаря. А вы прочтёте.

— Обязательно. И напишу вам ответ, — косится на меня шеф, а я спокойно закрываю за собой дверь.

Ну как спокойно? Почти так же невозмутимо, как если бы прыгнула с разбегу с обрыва вниз и оглушительно сильно ударилась при этом о воду.

3. Глава 3

В моем классе частично обвалился потолок. Отклеилась крупная гипсовая розетка. К счастью, никто не пострадал. Это случилось во время перемены, когда большинство детей было в коридоре. Но в связи с происшествием теперь все работники школы ходят сюда друг за другом как на экскурсию. Поэтому неудивительно, что ближе к обеду в классе появляется он — великий и ужасный директор.

Заполняю журнал посещаемости, стараясь полностью игнорировать присутствие Марата. Пусть он делает свою работу, а я буду делать свою. Решили же избегать друг друга. Но взгляд бессознательно тянет магнитом к стройной мускулистой фигуре шефа, который в этот самый момент, запихнув руки в карманы брюк и запрокинув голову, внимательно разглядывает потолок.

Мысленно одёргиваю себя, силой заставляя писать.

— Если была угроза разрушения, почему вы не сообщили мне или завхозу об этом раньше? — его глубокий и по-мужски привлекательный голос звучит глухо и монотонно.

Отрываюсь от своей работы. Цинично приподнимаю бровь. Наши взгляды перекрещиваются с воображаемым звоном и скрежетом. Почти как мечи средневековых рыцарей. Это скорее битва, нежели диалог. Между нами столько обид, что кирпичей из них хватило бы на строительство целой крепости.

— Это вы мне, Марат Русланович?

Нарочно и крайне показательно верчу головой по сторонам.

Позади меня школьная доска, справа окно, слева дверь, впереди — станки для хора на складной раме.

— А что, тут есть кто-то ещё, Виолетта Валерьевна? По-моему, в классе только мы с вами.

Воздух тяжёлый, обваривающий, дышать нечем, как во время лесного пожара. Хотя в помещении открыты все окна.

— Не поверите, — делано улыбаюсь, продолжая смотреть ему в глаза, — это я прекрасно вижу и понимаю, что мы здесь одни. Но я полагала, что если вы захотите ко мне обратиться, то состряпаете послание в письменном виде. Передадите уведомление через секретаря, а я отвечу на него так же, письменно, если сочту необходимым, естественно. Вы же сами сказали, что теперь всё общение между нами будет проходить только через вашего делопроизводителя.