И вот теперь она смотрела на меня своими пронзительными, не по годам серьёзными глазами, и в них я видел укор. И я был с ней согласен.
Веду себя, как последняя скотина. Тут, совсем рядом кто-то страдает, а я не двигаюсь с места и девушку не пускаю.
Но если отпущу, то рискую ею самой.
Я бы, наверное, запер её в доме и закрыл все окна и двери, чтобы не проникали звуки с улицы, но видел — Алисия уже всё решила для себя.
— Отпусти. Отпусти. Я пойду туда.
В глазах непоколебимая решимость. Она готова пожертвовать собой ради тех, кого совсем не знает, ради тех, кто может стать её врагом.
Потому что она — настоящий врач. Кажется, я понял, почему именно у неё открылись целительские способности. Это не профессия — это призвание всей жизни.
И я отступил. Я никогда не смогу заставить еë пожертвовать пациентом ради своей безопасности. Потому что это еë сломает, и она этого не простит. Себе. Не мне, я это знал. Как раз меня она поймёт, а вот себя не простит.
Поэтому я взял её такую маленькую ладошку и кивнул своей женщине с титановым стержнем.
— Ни на шаг от меня не отставай.
В эту секунду я решил, что она — моя женщина. Теперь уже навсегда. Не взирая на разницу миров, менталитета, жизней. Я уже намного раньше влюбился всём своим существом в Алисию, но думал, что смогу отпустить, забыть, когда помогу ей, если она захочет, если мне не будет места в её мире рядом с ней. А теперь решил, что не отпущу. Не отпущу и не оставлю. Ни сейчас, ни потом. Прогонит — буду стоять под её окнами и петь серенады, пока не сдастся.
А сейчас думаю, что с кентаврами справлюсь. Если в них нет магии, у меня есть шансы. Насколько я знаю — у лошадей колени достаточно уязвимы, может, и эти четвероногие не исключение. В крайнем случае, воспользуюсь пистолетом. Хотя применение его на гражданских — против моих принципов.
А Алисия поможет.
Я прекрасно знал, что она будет и дальше делать что-то вопреки моим решениям, как сейчас. Я не смогу изменить её. И не хочу.
А значит — помогу.
Даже если это будет последнее, что сделаю.
Алисия.
На препинания с Кириллом ушло максимум несколько секунд, но я знала цену времени.
Мы вылетели за калитку, а затем и на тракт, и понеслись к группе кентавров, стоящих прямо посреди дороги.
Беглым взглядом оценила ситуацию.
Кроме местного населения, опознанного по домашней, у многих ещё ночной одежде, тут была группа мужчин, насквозь пропитанных пылью и кровью.
Я насчитала около десяти рослых фигур, и все они были изранены и изрезаны. Сочилась темно-алая кровь, окрашивая пыльную дорогу в грязно-багровый цвет.
Бегло оценила состояние каждого. У большинства — открытые раны, но кровотечение не артериальное — они подождут.
Так, а вот мужчина, повисший практически без сознания на своём собрате и уже обретший неестественную бледность, ждать не мог. Но было ещё кое-что.
Несколько самых крупных кентавров держали самодельные носилки, в которых лежал бездыханный подросток лет шестнадцати, около них рыдала женщина, по-видимому, местная.
А вот парнишка был совсем плох, и у него прямо из груди торчал изогнутый троллий меч, больше похожий на тесак для мяса.
И как раз его собирались сейчас вытащить из ребёнка. Идиоты!
— Стойте! — рявкнула что есть мочи, подлетая ближе.
Ближайшие ко мне кентавры обернулись и постарались закрыть собой пострадавших, а у меня не было времени с ними препираться.
Но и не понадобилось. Их просто снесло с моего пути моим сильным защитником. Вряд ли он один справится со всеми, но у меня будет несколько секунд форы.
