Осенью второго курса, когда прошло чуть больше месяца с момента нашей очередной встречи и оставалось примерно столько же, в один из серых пасмурных дней мне стало совсем невыносимо без моего мужчины. Учёба была неинтересна, я не работала и не тусовалась. У меня разыгрался депресняк на фоне скучной жизни в постоянном ожидании и подсчёте количества дней до моей поездки на север.
– Вова, я так больше не могу! Я хочу к тебе, я хочу быть с тобой постоянно! Мне надоели эти две тысячи километров между нами! Я хочу нахрен бросить учёбу и просто быть с тобой при любых обстоятельствах! – я выла в трубку, одновременно глядя на грязные мокрые окна общаги, за которыми стоял холодный столб осеннего ливня.
– Танечка, заечка, успокойся, пожалуйста! У тебя депрессия, это пройдет. Как ты бросишь учебу!? Как я твоим родителям буду в глаза смотреть??? Всё у нас будет хорошо! Просто нужно немножечко потерпеть…
Любимый успокаивал меня как мог. Всё-таки убеждать он всегда умел. Я взялась за учебу и продолжала считать дни до новой встречи.
Так, в режиме Москва – Север и обратно, прошло ещё несколько месяцев.
Летом 2007 года, когда я очередной раз была на севере, ему представилась возможность взять отпуск недели на три. В Североморске тем летом было холодно – мне приходилось носить кожаный плащ и шарфик, в то время как Москва уже загорала и купалась. Вовка не хотел использовать отпуск, чтобы оставить его на осень (и быть со мной). Но я уговорила его устроить отдых летом, чтобы куда-нибудь вместе съездить. А осень, как обычно, переживём на телефоне.
Это был первый в моей жизни полёт на самолёте. 7 июля 2007 года в 7 утра на Боинге 737 мы вылетели из Мурманска до Шереметьево. Мурманск «провожал» нас в Москву снежными хлопьями…
Из Москвы мы сразу рванули в Калининград к Вовиным родителям, сестре и брату. Заочно я с ними всеми была знакома (всё-таки жили в одном маленьком гарнизоне), но, как Вовина девушка, я была представлена им впервые. За недолгое время эта семья стала мне родной. Светка была как вторая сестра. Мы вместе с ней варили борщи, пекли блинчики, резали салатики, накрывали на стол и мыли посуду, при этом много общаясь по душам. Анютку – их с Серёгиной шестилетнюю дочку – я тоже полюбила, как племянницу. Приносила ей из магазина шоколадки, играла с ней в куклы, сажала на коленки, когда заплетала косички. И, конечно, этим я заслужила её любовь и доверие.
С Вовиными родителями мне тоже не пришлось искать общий язык – наше общение складывалось легко и непринуждённо. Его мама напоминала мне саму себя: уравновешенная, спокойная и простая женщина, с сильным духом и мягким характером. Отец показался очень жизнерадостным и располагающим к себе человеком, любящим пошутить и разрядить обстановку, если кто-то из членов семьи не в духе.
В Калининграде мне очень понравилось: чудеснейший чистый город с красивой природой и богатой историей. Мы ходили по музеям, паркам, много фотографировались, а также ездили на побережье Балтийского моря, где бегали по чистому песочку и собирали кусочки янтаря.
Но как бы нам ни было хорошо, отпуск приближался к концу, а мы ещё хотели навестить наш родной военный гарнизончик.
В Шаталово приехали красивые, постройневшие, загорелые и счастливые. Все друзья и знакомые смотрели на нас с восхищением, удивляясь гармоничности нашей пары.
Мы ездили в родной город моих родителей – Починок, где я познакомила возлюбленного со своей единственной бабушкой Верой. Бабуле Вовка понравился: «очень похож на твоего отца, Танечка! Берегите друг друга, вы чудесная пара».
