– Мужчины бывают такими кровожадными, – промурлыкала миссис Хьювитт-Кук. – Кстати, что вы думаете про его нос – где он его сломал? – В ответ на удивленное молчание американка подняла веер повыше, словно желая укрыть им своих собеседниц. – Миссис Эсторп, у вас наверняка есть идеи.
Миссис Эсторп нервно хихикнула.
– Ну что ж. – Она подалась вперед. – Он сломал свой нос, когда… когда подрался из-за женщины!
– Хм-м, интригующе. Несомненно, он вышел победителем и настойчиво заявил свои права на добычу. Если честно, я думаю, что нос он сломал во время боксерского поединка в «Слоне и замке» или каком-нибудь другом подобном заведении… Мисс Гринфилд, мы не шокируем вас своими разговорами? – посмотрела она на Хэтти с притворной заботой.
Некоторые замужние женщины любят напоминать незамужним об их незавидном статусе, прикрываясь заботой о невинности. Так они подводят черту, разделяя знающих и незнающих, – завуалированная демонстрация силы, которая всегда изумляла Хэтти, поскольку она вряд ли представляла угрозу для светских дам. Однако, глядя в довольное лицо миссис Хьювитт-Кук, ей захотелось проявить кое-какую осведомленность о мистере Блэкстоуне – к примеру, о свежем запахе его тела и о вкусе его губ. Хэтти знала, что целуется он властно и что грудь у него твердая, как стена. Низменный уголок ее души буквально светился от торжества: ей известно о нем такое, чего никогда не узнают люди, охочие до его денег, и даже искушенная светом миссис Хьювитт-Кук. Конечно, Блэкстоуну известно про Хэтти то же самое. Девушка густо покраснела. К счастью, миссис Хьювитт-Кук сочла это за проявление девичьего смущения.
– Я понятия не имею, как он сломал нос, – запинаясь, проговорила Хэтти.
Миссис Эсторп одарила ее доброй улыбкой.
– Мистера Эсторпа больше интересует, как он получил свой капитал!
– Деньги – такая скука! – поддразнила миссис Хьювитт-Кук. – Полагаю, тут не обошлось без преступной деятельности. Может, контрабанда? В нем определенно есть сходство с пиратом.
Хэтти решила, что уж лучше терпеть гневные нотации матери, чем это. Она возьмет бокал розового шампанского, проскользнет к столу с десертами, захватит несколько шоколадных конфет и уйдет к себе. Она не бросит ни единого взгляда на Блэкстоуна, не станет смотреть, как натягивается на мощной спине ткань сюртука, и стойко проигнорирует курчавые завитки волос у него на затылке!
Дочь Гринфилда не сбежала из комнаты при первой же возможности. Вскоре она исчезла из его поля зрения, однако Люциан ощущал ее присутствие на протяжении всей беседы с Джулианом Гринфилдом.
– Я слышал, вы недавно отхватили угольную шахту в Файфе, – заметил банкир, крепко пожав руку Люциана.
– Да, отхватил. В Драммуире.
– Полагаю, вам известно нечто такое, чего не знаем мы, – проговорил Гринфилд, – потому что, на мой взгляд, это весьма паршивое вложение средств.
– Полагаю, у всех нас есть некоммерческие проекты, – отозвался Люциан. – У кого-то на севере, у кого-то – на юге.
Гринфилд рассмеялся, лукаво прищурившись. Похоже, его веселость обманчива. Если переодеть толстяка в обычный твидовый костюм, забрать золотые карманные часы и снять с пухлого короткого мизинца тяжелый перстень-печатку, никто и не заподозрит в нем человека, обладающего властью и фамильным капиталом. Банкир стоял, чуть сгорбившись, – упитанный, румяный коротышка, явно склонный к возлияниям. Взгляд рассеянный, хотя в любой миг может стать пристальным. Гринфилд освоил тонкое искусство наносить смертельный удар задолго до того, как противник это осознает.
