Первой в кабинет шефа вошла высокая брюнетка. Двадцать пять лет. Высшее экономическое образование. Да ещё и с опытом работы на должности секретаря референта. Не помощница, а мечта любого нормального мужика.
Но, как ни странно, спустя двадцать минут она как ошпаренная выскочила из кабинета и настолько громко хлопнула дверью, что всех присутствующих передёрнуло.
Второй в кабинет вошла светло-русая девица. Внешность, конечно, более скромная, нежели у первой. Но зато выглядела она более естественно. На моё удивление, и вторая девушка тоже не пробыла там дольше первой и вышла из кабинета отборно матерясь. После этого две оставшиеся начали переглядываться между собой.
Третья была блондинкой. От шефа она выскочила вся в слезах, с размазанной тушью на глазах. Вместо громкого ухода она села в приёмной на стул и горько заплакала.
Честно сказать, что это зрелище не для слабонервных.
Я не удержалась, налила в стакан воды из графина и протянула девице: — Вот, выпей и успокойся.
— Спаси-и-бо. — Она дрожащими руками берет воду и делает несколько глотков.
— Почему ты плачешь? Что он тебе сделал? — Присаживаюсь перед ней на корточки и подсовываю бумажные салфетки. Она смачно высмаркивается и снова припадает губами к стакану.
— Он сказал, чтобы я ему отсосала, — всхлипывая, отвечает девушка и вытирает глаза, размазывая тушь ещё больше.
Говорят, что приличные женщины умеют смотреть матом, и, видимо, я одна из них. Стоило только видеть меня со стороны в тот момент.
— А ты? — спрашиваю я и успокаивающе глажу её по плечу.
— А я согласилась… — Блондинка ещё сильнее начинает завывать.
Он вообще с ума сошёл, что ли?
— И что? Он тебя как-то обидел? — Спрашивает у неё последняя из кандидаток на предложенную должность, всё ещё ожидавшая в приёмной. Да так, будто бы услышанное её никак не смутило.
— Нет, — отрицательно мотает головой девица. — Он сказал, что я свободна и чтобы вошла следующая. — Сказав это, блондинка начинает рыдать с новой силой.
Я дожидаюсь, пока девушка покинет приёмную и решаюсь на разговор с шефом. Потому что с такими темпами мне придётся просидеть здесь не одну неделю. А это меня совершенно не радует. Вообще. Если сейчас такое поведение спустить на тормозах, то в будущем может кто-то действительно пострадать от домогательств этого придурка. В том числе пострадает и компания, в которой работают нормальные люди и которым нужна зарплата. Поэтому следующей, вместо холёной девицы, пятки которой только и видели, в его кабинет захожу я.
— Как зовут? — Этот индюк даже голову не оборачивает. Гад!
— Как это понимать? — Я подхожу прямо к его столу.
— Что именно? — Его величество соблаговоляет развернуться и удивлённо приподнимает бровь. Смотрит как ни в чём не бывало.
— Может, ты мне тоже прикажешь отсосать тебе? — Я с грохотом бросаю свой блокнот на стол.
— Может, и прикажу, — отвечает он с ехидной улыбкой и прячет руки в карманы. — Если ты этого хочешь.
Огибаю стол и подхожу к нему максимально близко. Кто-то скажет, что я вообще страх потеряла. И, наверное, будет прав. Потому что он меня конкретно взбесил.
— Совсем больной?! — вспыхиваю я, затем наставляю указательный палец в его широкую грудь и зло выплёвываю прямо в лицо: — Твой отец годами зарабатывал репутацию для этой организации, а ты её реально просираешь! Сегодня, ещё до вечера, половина города будет знать, что сын Тимирязева Петра Алексеевича — извращенец и пристаёт к подчинённым с грязными предложениями. К нам под дулом пистолета никто работать не пойдёт. Ты это понимаешь? — Последние слова я почти кричу.
