Мой милый доктор - страница 14

– Не смогу… мне же надо куда-нибудь смотреть. И потом, я не хочу улыбаться. Мне сейчас проще заплакать.

Роман ощутил, как задрожала ее рука на его плече. Не хватало, чтобы Захарова пустила слезу.

– Спокойно, – назидательным голосом, не терпящим пререканий, заговорил он. – Вначале улыбнитесь. Заплакать никогда не поздно… Вот так, еще обворожительней. Представьте, что от лучезарности вашей улыбки зависит ваше будущее. Великолепно! Теперь отворачивайтесь.

– Куда? – одними губами пропела Виалета, не в силах отвести глаза от Шестопалова, замершего на месте от ее неожиданного проявления чувств. Ей удалось!

– Смотрите на меня! – окликнул Роман и легонько потряс ее за локоть.

– На вас? – переспросила она, явно не понимая, что от нее требуют.

Роман мысленно выругался на спутницу и на всех женщин вместе взятых. Почему они теряют голову и утрачивают способность здраво размышлять при одном только перекрестном взгляде с мужчиной? Вернуть Захарову к адекватному состоянию, судя по ее остекленевшим глазам и заторможенности моторных функций, будет не легко. Она самолично проваливает дело, ради которого потратила столько сил и энергии.

Сватко прижал свои ладони к ее щекам, повернул к себе ее лицо и, шепча «извините, другого выхода я не вижу», склонил голову и прикоснулся губами к ее шее. Теплая податливая кожа девушки вдруг напряглась, голубая жилка бешено запульсировала. Над самым ухом мужчины раздался зловещий шепот:

– Что вы делаете? Да вы с ума сошли! Я отказываюсь от вашей помощи и… и немедленно извинитесь.

Роман выпрямился, ухмыльнулся одними уголками губ – результат рискованного поступка не заставил себя ждать. Пациентка в норме.

– Я уже извинился, но вы не слышали.

– Вы…, – задохнулась от возмущения девушка, – специально меня целовали? На публику?

– Скажем так – я убил двух зайцев одним движением. Но ход ваших мыслей меня устраивает. Он говорит, что вы вышли из ступора.

Роман начал намеренно провоцировать негодование девушки, так как только что сделал поразительное открытие. В гневе она прекрасна. Бледно – карие глаза брызжут расплавленным золотом. Яркий румянец, заливший ее щеки, вносит чуточку озорства и бесшабашности в ее строгие черты лица. Пухлые губы чувственно двигаются вслед произносимым словам.

Если Шестопалов не слеп, как пень, и не глуп, как баран, он не сможет пропустить яркую перемену в давней знакомой.

Роман все смотрел и смотрел, точно увидел Виалету впервые.

Она совсем не похожа на ту потерянную и отчаявшуюся женщину, которую он лицезрел в своем кабинете изо дня в день.

Сегодня она – чарующая красавица, к коже которой хочется прикасаться вновь и вновь.

В висках у него засаднило – он вспомнил о коротком поцелуе в голубую жилку ее шеи.

Глаза невольно обратились туда, но не смогли задержаться на одном месте и скользнули в глубокий вырез ее платья. Кружевной краешек белоснежного бюстгальтера вызывающе приглашал продолжить зрительное путешествие, и Роман поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если бюстгальтер отсутствовал бы вообще.

В следующую секунду он вернулся к ее лицу и заметил легкую улыбку. Если она сейчас залепит ему пощечину, будет права на все сто. Помощник и советчик называется. Кобель! Такое определение не плохо само по себе, но на работе ему не место.

– Роман, музыка закончилась. И не ешьте меня глазами. Вы переигрываете. К тому же Шестопалов с Амалией уже ушли к своему столику. Концерт по заявкам окончен, – заметила Виалета, крадучи наблюдая за «объектом» и наслаждаясь ситуацией.