* * *
Естественно, Измоденово долго еще жило известными событиями в вотчинах и Лощинках, слухи роились. Возьмите следующее, лечебницу лощинскую не то чтобы прикрыли, но подвергли основательной пертурбации. Правдивее сказать, темное отделение куда-то перевели, сперва осталась доступная психиатрическая отрасль, где поначалу обретался Миша Семенов, а через полгода все заведение упразднили до тубдиспансера. Апропо, Михаил месяца через три выправился и вернулся с Агафуровских в палестины; хоть на ахинею от случая к случаю раскручивался – безобидную, надо сказать, все больше о мировой политике (впрочем, раз доказывал: он – Фантомас) – обернулся в целом смирным мужчиной, осужденным вечно ждать несбыточного, скажем, профанаций сыскного свойства не наблюдалось. Между прочим, вскоре женится на Лидии Карамышевой.
Опять же Иван Докучаев исчез напрочь, растворился в глубоком мироздании и уже на сцене так и не появится, родители его от горя окончательно осунуться и через пару лет следом друг за другом сойдут на нет. То есть тут останется некий с сатанинкой флер: согласитесь, отсутствие факта – конкурирует смерть – делает обстоятельства живучими.
Маша Бокова. Через два месяца после пожара относительно оклемается и вернется домой. Но еще через месячишко тоже исчезнет. Вот тут и поползут домыслы и молва. Дело в том, что деревенские, самым естественным образом уже пропалывая каждый штрих каверзных событий, нароют (конкретно почтмейстерша Варвара Александровна), что еще летом, накануне основных событий имело место превязкое обстоятельство. Именно, Маша и Ванька Бык были встречены в городе и теснились очень даже непосредственно. Мало того, с ними присутствовал некий товарищ весьма комильфо, и вся троица вела себя самым сосредоточенным образом. Например, Варвара Александровна – все происходило в центральном сквере – хоть и маневрировала намеренно некоторое время рядом, осталась незамеченной. Но что вы думаете, Мария-то наша отнюдь не иссякнет окончательно. Опять же Варвара вычислит сердешную. Конкретно, встретит снова в городе случайно… Пресловутая девушка потупившись и скромно передвигалась навстречу. И несла она – что?… совершенно верно, очень круглый и выступающий живот. Тут уж почтмейстерша скромничать не станет – натерпелись, хватит – и преградит путь.
– Ой, Машенька, здравствуй, милая, – настырно и дотошно осмотрев сгоревшую половину лица, которую возместит обещанный мертвый и лиловый на солнце (июль довелся хищный) покров, заворкует землячка, – а мы потеряли. Родители немотствуют, никаких данных. Стало, замуж вышла (ткнет пальцем в наглядность), когда рожать?
Маша запылает, маска мертвой половины почти сольется с живым лицом. Предупредительно застрочит:
– Ну да. Муж городской, по строительству. Осенью рожать, в ноябре. Парнишка, видать, будет – крупный. Оно и муж крепок, метр девяносто. Как там в деревне? Урожай, слышала, знатный. А я в аптеку ходила, свекор хворый. Ой, Варвара Александровна, пора мне – свекор лекарство по минутам пьет. Хи-хи, такой привереда.
Дальше. Месяцем позже опять окажется почтмейстерша в городе – кажись, упоминали, дочь здесь, внуки. А Мария наша навстречу (надо понимать, в соседях состоялись). С колясочкой. Август месяц никаким краем к ноябрю не прислоняется. Тут уж путь будет прегражден практически баррикадой.
– Ай да прелесть! Ну, здравствуй мамашечка. Мальчик, девочка?
