Позади раздался негромкий кашель и девушка испуганно обернулась. Из памяти совсем вылетел момент, что она сейчас за городом, с каким-то мужчиной собирается смотреть как он рисует. Если бы она услышала это чуть раньше, была бы явно не в восторге, вероятнее всего покрутила у виска.
– А что ты делаешь? – разбавить повисшую тишину между ними хотелось невероятно сильно, но мысли путались и не могли собраться воедино для каких-то важных тем.
– Расставляю всё по своим местам, – проговорил тот, не отрываясь от своего занятия.
– Аа, – протянула девушка, заглядывая через плечо.
– А ты давно рисуешь?
– С детства.
– Правда?
Мужчина кивнул. Голубые глаза встретились с карими и Мире на несколько секунд показалось, что её опустили в бочку с ледяной водой. Дрожь пробирала и она первая отвела взгляд. Тот ухмыльнулся и стал резко что-то выводить на белоснежном холсте. Тонкие едва заметные линии появлялись, сливаясь в одну незамысловатую картинку. Ни одна мышца на его чертовски правильном лице не дрогнула. Только между бровей у него залегла морщина.
«Скоро станет похож на себя в первый день жизни. Такой сморщенный и гадкий».
Девушке хотелось это произнести в слух, но всё же воздержалась срывая цветочек, пытаясь спрятать глупую улыбку.
– Мира, – прозвучавший рядом баритон вывел её из мыслей.
Тот сидел перед ней, глядя, как показалось прямо в душу. Она несколько раз моргнула. Антон. Её мальчик, сидящий перед ней и смотрел своими чистыми глазами. На минуту она отвернулась, а когда взглянула перед собой вновь увидела преподавателя. Ей хотелось зарыться прямо здесь, под эти дурацким деревом и остаться навсегда.
Больше мужчина не проронил не слова, снял с мольберта полотно и развернул его перед Мирославой. Слов не было. Она увидела себя. На лице тень тяжести всех мыслей, бурлящих в ней. Волосы красиво спадали каскадом по плечам, а в руке ромашка. Хрупкий беспомощный цветок, которого оторвали от его обычной жизни. Который не сможет продолжить своё существование, а в глазах отражалась печаль. Проклятая весточка отчаяния.
– Это невероятно, – прошептала одними губами девушка, но ему хватило этого чтобы губы изогнулись в приятной улыбке, а на щеках появились ямочки.
– У тебя невероятный талант. Чёрт. Преподаватель, превосходный байкер, Винсент Ван Гог двадцать первого века. Есть что-то такое чего ты не умеешь?
– Готовить.
– Да? – лицо девушки скривилось в непонятной гримасе. – Судя по тому, какие у тебя завтраки, ты просто божественная сила, бродящая среди нас.
– Ты преувеличиваешь, – отмахнулся тот.
– А вот и нет.
– А вот и да.
– Вовсе нет. Я тебе залакирую и отдам холст. Просто он покроется пылью и будет не очень красиво выглядеть.
– Здорово ты с темы спрыгнул.
– А ты думала. Не зря же сказала, что я хорош во всём.
Мужчина подмигнул ей, прежде чем начать складываться. Уже смеркалось. В воздухе копилась вечерняя прохлада и на другом берегу лягушки затягивали свои противные песни. Где-то начал свою звонкую трель сверчок. В домах, выглядывающих из гущи ветвей деревьев стали зажигать свет.
– Нужно возвращаться.
Приятный шёпот над её ухом раздался неожиданно и вырвал из мыслей.
– Ну нет, – протянула она, глядя ему в глаза, которые в тени выглядели ещё прекраснее.
– Ну да, – сказал тот, направляясь к машине. – Васильева, если сейчас не поторопишься, боюсь, тебе придётся бежать за мной.
Он засмеялся, стоило только взглянуть на её удивлённое лицо.
