– Мирослава, я его сожгу у тебя на глазах, если ты не успокоишься со своими ночными поездками, – укутываясь в белоснежный махровый халат, женщина прошла к дивану, и, закину ногу на ногу, следила за дочерью.
– Этого больше не повторится, – тихо сказала девушка, глядя на пол.
– Я эту фразу слышу чаще, чем обращение к себе, – она несколько минут ничего не говорила, заново изучая каждую черту лица дочки. – Я тебе не верю.
– Но…
– Я ничего не хочу слышать, иди к себе. Спокойной ночи, милая. Завтра поговорим.
И ушла.
Дверь не громко хлопнула, а девушка осталась в полном одиночестве, от которого захотелось рыдать.
Мира зашла в комнату и схватила телефон, быстро набирая знакомый номер. Через три гудка послышалось сонное «алло».
– Не спишь? – не дожидаясь ответа, та ответила сама себе: – Чудесно. Катюш, расскажи, пожалуйста, как наш художник смог найти мои контакты?
– Не знаю, Мир. Даже догадываться не могу. Ты поэтому мне звонила?
– Зачем? – прошептала девушка в трубку, догадываясь какой будет ответ.
– Чтобы ты забыла его. После его смерти ты превратилась в камень. Во взгляде пустота, которую ты перекрываешь адреналином. Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится, клянусь. А с этим могла бы быть любезнее. Ты просто убиваешь себя, ты не живёшь, а выживешь. Думаешь этого бы он хотел? Та он предпочёл бы сотню раз прочувствовать свою смерть, лишь бы ты была счастлива. Его нет с нами и никогда не будет. Ты должна просто принять этот факт и идти дальше.
Последние слова отразились звонкой пощёчиной, казалось, что даже кожа на лице покраснела.
– Антона никто не заменит, – проговорила она, чувствуя как к горлу подкатывает ком. – Прости, что разбудила, Катюш. Сладких снов.
– Спокойной ночи, кошечка.
И завершила вызов.
В памяти всплыл момент, когда девушка быстро набирала сообщение и пазл сложился.
Рука безвольно упала на кровать, а Мира смотрела перед собой. Память снова воспроизводила его голос. «Мой солнечный лучик». Вновь смотрели голубые глаза, а светлые волосы трепал ветер.
Она не заметила как по щекам начали катиться слёзы, а сама потянулась к прикроватной тумбочке, в которую не заглядывала уже четыре года.
Конверты, бумажки, фантики, фотографии и кулон на потемневшей цепочке. Дрожащей кистью, та подцепила его и крепко сжала, прижимая к груди.
– В тот день ты не должен был уходить, – сквозь вырвавшиеся рыдания, прошептала та, ложась па пол. – Почему ты?
Четыре с половиной года назад.
Я выбежала на улицу, не смотря на то, что было ранее утро. Стоял ужасный мороз, которого я не чувствовала. С минуты на минуту должен был появиться он. Сердце стучало так сильно, что казалось вот-вот выпадет из грудной клетки.
Где-то вдали послышался звук его машины, и, я побежала туда, что было силы. Ноги заплетались, а дышать становилось тяжелее, но я не останавливалась. Мы не виделись с ним три месяца. И я даже завела календарь, чтобы отмечать дни, которые провела без него.
Когда я увидела совсем рядом белый пассат, я выдохнула и облако пара взвилось надо мной.
– Лучик, ты что тут забыла? – мягкий голос парня коснулся моего слуха и я вздрогнула, тот час бросаясь в его объятья, которых мне так не хватало.
– Я скучала, – отдышавшись, сказала я.
Голубые глаза смотрели прямо в мои и я почувствовала как щёки наливаются красной краской. Улыбнувшись, он стянул с себя куртку и повесил мне на плечи.
