Мой (не) Раб - 2 - страница 3

В тот же момент стремление отомстить за смерть родителей осело в разуме, но эмоцию ненависти, сопутствующую мстительности, больше не ощущала. Осталось лишь знание, что и как нужно делать. И в этом планировании следовало отстраниться от капитана Варьерса и снова стать жрицей Аргазиуса, продающей свои услуги.

Услышав о моём решении вернуться на Гамали и вновь принимать клиентов, варсанин долго, не мигая, сверлил нечитабельным взглядом. Потом сухо напомнил о необходимости встретиться с его матерью и с её помощью перенестись в прошлое. Я категорично сказала: «Нет!» И тут же добавила: «Я воздам за убийство родителей! До того момента останусь при своём, чтобы кто не говорил!»

И вот, по истечении годового контракта, я снова вернулась на планету Гамали — основную зону дислокации пробирочных, которые, как теперь знала, варсанами не являлись. Они — гамалэры: раса приспособленцев-паразитов, раз в тысячелетие выбирающая иную форму жизни и уничтожающая её изнутри. Затем они «надевали» чужие «личины» и на правах хозяев занимали космическое пространство и зону иной расовой идентичности.

Много веков назад их целью стала раса варсан. Мужчины были преобразованы, и неизлечимая фаблома — результат подобной трансформации, спровоцировавшей массовую резню.

Однако гамалэры спасли выживших варсанок. Наградили видимой свободой, на деле — зависимым положением. Превратили в узниц, слепых к стенам и кандалам, не воспринимающих навязанные ограничения, убивающие искренность и душевность. И наниты, введённые в наш организм, дополнительно подавляли эмоции, взращивая убеждаемый и покорный разум.

Без возможности обрести своего Истинного, наша ДНК деградировала, лишая способностей, которые проявлялись за счёт усиленного душевного восприятия.

«Я как раз лишена подобного», — сделала вывод после соития с Варьерсом.

Стоило тогда отстраниться, меня словно выключили. Я сознавала произошедшее, но не ощущала какой-либо глубинной сопричастности с истинным. Лишь пустоту и безразличие, какие раньше испытывала с любым другим клиентом.

— Ты уверена, Мария? — сдержанно поинтересовалась патронесса. — Пойти против истинной связи тяжёлое испытание. Прикосновения других мужчин… — заминка, пока она подбирала слова, — причинят мучительную боль и изматывающие страдания. Пусть вы с капитаном ещё не прошли все стадии формирования истинности, однако уже взошли на первую ступень. Твоё тело начало меняться. Скоро ты поймёшь, что грядущие перемены обратить невозможно. И твоё стремление вновь стать Эрзией… Ты уверена в своём решении? — снова уточнила патронесса.

Она величественно взирала на меня, сидевшую у её прикрытых плотной тканью юбки ног — дань обычаю, если младшая находилась рядом со старшей в «Зале Спящих». Пусть я не собиралась уходить по одному из коридоров и запираться в келье, обряд, замешанный на статусе, требовал приклонить колени перед занимающей высокое положение при Аргазиусе. И не только в отношении патронессы задействовалась данная традиция. Были при Храме ещё двое «Знатных», пусть менее почитаемых, но тоже обременённых властью варсанок.

— Уверена, — я ответила твёрдо.

— Если твоё нынешнее решение приведёт к гибели истинной расы, останешься при своём?

Вопрос был задан ровным тоном, как нечто само собой разумеющееся, словно возможное исчезновение наших корней ничего не стоило. В направленном на меня пристальном взгляде старшей не отражалось никаких эмоций. Патронесса просто ждала моего ответа, оставив личное мнение при себе. Всегда так было. Она спрашивала и ждала решения, никак не влияя на конечный результат. Словно позволяла идти своей дорогой и учиться на собственных ошибках.