Упрямый. Весь в меня. И это не так плохо на самом деле. А мне ещё предстоит достучаться до его души. Если получится. И найти общий язык. И как-то примирить его с Аней. И чёрт знает, что ещё сделать, чтобы сохранить баланс. Точнее, достичь его, потому что всё давно разболталось, расшаталось во все стороны, и я понимал: в этом есть и моя вина.
А ещё Аня беременная. И об этом я тоже помнил. И каждый раз меня охватывало чувство беспомощной ярости. И на неё, и на себя. А ещё на то, как мы всё это соединим. Ведь речь шла не только о нас двоих, но и о наших детях. О Ромке и о малыше, что притаился где-то там… пока ещё очень далеко от меня.
Но как-то оно будет. И я пытался думать, что всё будет хорошо.
Оставалось ещё одно дело, которое я хотел решить до отъезда.
Ради него я, скрипнув зубами, отправился к бабке. Не к царице Елизавете, а другой. Та, которая бабка, дочь её.
Она у нас гламурная. Как и все рейнеровские женщины, рано родила мою мать, без брака, и на этом успокоилась, считая, что выполнила свою миссию по деторождению. Зато в других удовольствиях себе не отказывала.
Несколько раз сходила замуж, имела кучу любовников и радовалась жизни. Она не утруждала себя семейными обязанностями, но на общих праздниках появлялась и с наслаждением рассказывала о своих бурных романах.
Не знаю, зачем я это всё помнил. Но вот всплыло в голове, что одним из её любовников был очень большая шишка в образовании. Не какой-то там начальник отдела, а целого департамента.
– Привет, Нина, нужно встретиться, есть разговор, – позвонил я ей.
Она терпеть не могла, когда её звали мамой или бабушкой. Поэтому – по имени. Мы привыкли и приняли правила её игры.
Бабка, если и удивилась, то виду не подала.
– Ну, приезжай, коль нужно, – дала она разрешение, и я поехал.
Просьбу мою Нина выслушала с высоко поднятыми, искусно выщипанными бровями.
– И всего-то? – фыркнула она и тут же, при мне, позвонила своему герою-любовнику. Точнее, одному из экс. Она со всеми поддерживала хорошие отношения, и все её любили и за что-то ценили.
– Георгий, дорогой, – проворковала она так, что даже неудобно стало.
Вот же. Бабка. Но не мне её осуждать. Тем более, что не отказала. Хоть я и не очень сомневался: Нина обожала скандалы, сплетни, интриги. А то, о чём я её попросил, как раз тянуло на сенсацию. Если выгорит, конечно.
Весь разговор не занял и пяти минут. И то она больше сюсюкала да хихикала.
– Ну, если будет повод, прижмут твою Кондратьевну. По крайней мере, нервишки потреплют точно. А там уж как хромая кобыла вывезет, – развела она руками, но по тому, как горел бабкин глаз, я понял: она будет держать руку на пульсе и следить, как кондор.
– Будет повод, – пообещал я твёрдо и откланялся.
Сделал ещё один звонок, едва выйдя из подъезда.
Самойлов понял меня с полуслова.
– Я писал жалобу в отдел образования, – сказал он мне. – В тот же день, как забрал сына из школы. Но, мне так и не ответили. Честно говоря, не до того было, чтобы следить.
– Замечательно, – процедил я сквозь зубы. – Если что, я могу на вас надеяться?
– Да, – пообещал Самойлов и добавил: – не ради вас. И не ради своих обид. У нас всё хорошо, я мог бы на всё наплевать. Но ради Анны Романовны – сделаю всё, что могу. Пусть и постфактум.
Я покрепче стиснул зубы. Аня. Да. И снова всё та же беспомощная ярость. И, наверное, ревность. Но я мог Самойлова понять: как не влюбиться в такую девушку?
