Метод и правда, сработал. Меня начали шарахаться, так как мое лицо было обезображено, и первые две недели я не мог ничего есть, потому что через шрам тупо вываливалась еда. Я ослаб, я даже ходить не мог тогда, и чувствовал себя овощем.
Эта сука Хамит распорол клинком мою бровь и всю мою щеку. Рану зашили только тогда, когда у меня началась лихорадка, и я буквально подыхал от воспаления.
Тогда же по-тихому привели старого врача, и он штопал порез. Наживо. К сожалению, я был слишком диким и напуганным, чтобы выдержать такое без наркоза, потому один охранник фиксировал меня за горло, а еще двое держали руки и ноги, пока мне накладывали швы.
Я пищал и плакал, меня трясло от адской боли, отвращения и их жестокости.
Во мне сломалось тогда все: сострадание, жалость, мораль. Я чувствовал себя загнанным зверем, а не ребенком, а эти взрослые казались мне демонами.
Я понял, что я и правда, для них всего лишь товар. И они могут делать с товаром все, что взбредет им в голову.
После “процедуры” меня облили холодной водой и я перестал рыдать. Я пришел в себя и больше не плакал, а наоборот, тихо озлобился на них всех, я их ненавидел.
После этого мое лицо и шея постоянно были в крови, рана заживала долго, и я до сих пор помню этот противный металлический привкус.
Я тогда пытался заглушить его очень острой едой со специями. Да, было больно, но зато это обеззараживало рану и отвлекало меня от ощущения крови во рту.
Тогда же я поклялся себе, что когда-то убью каждого из них. Каждого.
Я его не понимаю. Стараюсь, и каждый раз упираюсь в бетонную просто стену. Монстр мне напоминает шкатулку со ста замками, и пока я не вскрою последний, то не узнаю его. Ни целей, ни боли, ни хотя бы того, почему он творит это именно со мной.
Между нами полумрак, холодный воздух и биение моего сердца. Я поглядываю на Монстра и клянусь, не понимаю, что с ним такое. Он выглядит спокойным, расслабленным даже, вот только я знаю, что Шрам и сейчас носит невидимую маску. Один раз я ее уже пошатнула, когда коснулась его руки и хочу сделать это снова. Я не верю, у меня в голове не укладывается, что можно быть настолько… Монстром.
— Вы часто говорите про ад, будто хорошо знаете его. И где же этот ад находится по-вашему? Как выглядит это место? Что там растет?
Он реагирует. Пожалуй, это единственная тема, на которую Монстр хоть как-то идет на диалог. Притом без кнута, что меня очень даже радует.
— Там ничего не растет, там вода дороже золота, а если ходить без обуви, можно остаться без ног.
Это не прозвучало пафосно или как-то зловеще чтобы меня напугать. Монстр при этом смотрел в одну точку не отводя взгляда и клянусь, я поняла, что он в этот момент вспоминал что-то. Он не выдумывал, а описывал конкретное место.
Замолкаю. Ничего кроме арабской пустыни мне на ум не приходит. Но это же так далеко. Монстр явно не из моей страны, он даже ест не так, как я привыкла.
Как он попал сюда, неужели я не первая его рабыня? Сколько жертв у него было до меня, сколько душ он уже загубил?
— У вас акцент. Из какой вы страны? Откуда вы родом?
— Я не знаю.
— Все знают.
— А я нет.
— Кто ваши родители? Где они, вы это знаете?
Давлю на жалость, ну, свою семью он хотя бы должен любить, так почему…
— Заткнись!
— У вас есть братья, сестры? Ну хоть кто-то, кого вы любите!
— Закрой на хрен рот!
И что-то едкое добавил на арабском, чего я не поняла. Могу поклясться, это было ругательство.
