Наконец, всё закончилось. Обугленный столб с раскалёнными цепями возвышался среды груды красных углей. Один из помощников обошёл толпу с раскрытой сумой, собирая щедрое подаяние. За такое зрелище, пожалуй, стоило хорошо заплатить.
При свете факелов брат Фома взошёл на верхнюю ступень кирхи, по пути покровительственно похлопав Абготта по плечу. Вытянувшись в полный рост, монах окинул площадь взглядом, а затем торжественно вручил испещрённый латынью манускрипт патеру Теодору:
- Призывая в свидетели достойных горожан, передаю патеру Теодору описание преступлений и казни ведьмы, а также рекомендации по выявлению ведьм в дальнейшем! Господь всемогущий да поможет Кларану! Да освободится он от гнёта нечисти и процветает, как прежде!
Потрясённая увиденным толпа ещё немного постояла, глядя на тлеющие угли, а затем начала таять. Абготт так и сидел на ступенях, уронив голову на скрещенные руки.
- Вам пора домой, - тихо сказала я, шагнув к нему.
Сдавленным голосом Абготт прошептал:
- Это был мой крест, моё испытание… Думал, она просто больна…
- Молитесь о её душе, - я коснулась его виска, насылая дремоту. Пусть бредёт домой в полусне, даже если кто подумает, что он пьян, не осудит его сегодня. Дойдёт – упадёт на пороге и крепко заснёт до завтрашнего вечера. А когда проснётся, уже будет легче.
Сожаление – одна из самых тяжких болезней людей. А мне пора подумать о себе и своих планах.
Люди расходились по домам, некоторые решили заночевать у знакомых, чтобы не отправляться восвояси по ночной дороге. На боковой улочке меня догнала Мелина, служанка Бюрхов:
- Жанин, госпоже неможется… Она просила позвать вас, как только всё закончится.
Обычно у Мелины был гордый вид, насколько только может быть у пятнадцатилетней крестьянской девчонки, которой повезло служить в богатом доме. Но сейчас, похоже, она переживала за хозяйку.
Дом Бюрхов, высокий и добротный, стоял на одной из главных улиц, но подошли мы к нему задворками. Ещё один верный знак, что мне пора покинуть Кларан.
На первом этаже суетились слуги, помогая хозяину выгружать мешки. Заметив меня, они переглянулись и ухмыльнулись: приход знахарки на дом – всегда признак беды с домочадцами. А сколь щедро бы ни платил Бюрх своим подёнщикам и слугам, среди них находилось мало таких, кто любил бы свою работу и хозяев.
Новая деревянная лестница вывела меня на второй этаж.
Госпожа Бюрх лежала в спальне, она выглядела напуганной и подавленной: бледное лицо, мутный взгляд, из-под чепца вывалился клубок спутанных, влажных от пота, волос.
- Добрый вечер, - я присела на край кровати, тронув её за руку. – Что случилось?
- Плохо мне, до сих пор трясёт, как вспомню… - прошептала госпожа Бюрх бледными губами. – Помоги мне, Жанин!
- А что не так?
- Кровь не остановить…
Откинув край одеяла, я увидела окровавленный ком ветоши, прижатый к её бедру. Похоже, на исходе второй четверти лунного цикла я не рассчитала напряжение, помогая крови потечь. Отделив немного здоровой силы бедной Доры, я послала её в распухшую рану. Госпожа Бюрх не следила за моими движениями – прикрыв глаза, она откинулась на подушки, вздыхая.
- Сейчас будет полегче, - пообещала я. – Лекарство приготовлю и завтра принесу.
- Представь, что могло произойти, если бы кровь во второй раз не потекла… – она всхлипнула и потянулась ко мне. – Не уходи! Я боюсь умереть сегодня ночью!
- Вы сегодня не умрёте, это просто испуг.
