Каждый из проповедников имел длинный список воскресших от его молитв людей. Находя тех, чья жизнь едва теплилась и не могла обнаружиться простым осмотром тела, она вливали жизнь обратно. Но их снадобья были плохо выдержаны, пропорции подбирались на глаз, и порой получались бессмысленные люди-куклы, что повиновались приказам и не испытывали никаких чувств. Оживлённый мог есть и пить безостановочно, пока не разрывался его живот, или же безо всякой причины залезал в растопленную печь, жарясь там и не понимая, что происходит. Чудеса получались неискусно и грубовато, а последствия были непредсказуемы.
Аррасцы не удивлялись подобным «чудесам» – ожившие тела в колдовских ритуалах были им не в новинку. Поскольку ведьмы в этом деле преуспели гораздо больше, люди по-прежнему обращались к ним. И через некоторое время появился запрет на воскрешения, а воскрешённых стали считать мертвецами, в чьё тело вселился демон.
Пожалуй, если сейчас кто-нибудь войдёт и увидит Лео в таком полуживом виде, мне точно не миновать костра…
Обхватив за плечи, я отвела его обратно и уложила на стол. Он не сопротивлялся. Никакой воли – только покорность тому, кто оживил. Это был не человек, а лишь живое тело. Так сильно я ещё не промахивалась. Значит, сложность крылась не в магии, а в жизни, не желавшей возвращаться в тело.
С сожалением провела ладонью, собрала и впитала обратно только что потраченную силу. Мне пригодится, а ему пока не нужно. Тело обмякло и вновь утратило признаки жизни.
И чем дольше он не оживал, тем более тонкой становилась нить, на которой висела моя собственная жизнь.
15. Глава 15. Расследование
Снова на столе передо мной лежало тело. Красивое безжизненное тело. Спящий красавец. Что, если вселить в него какую-нибудь случайную сущность, да хотя бы животного?
Со временем свыкнется, освоит речь, даже ложные воспоминания появятся, если почаще говорить ему о том, что якобы с ним происходило. Новая сущность по кусочкам соберёт навыки, привычки, всё, что осталось в памяти тела. А уж с разумом разобраться не составит большого труда.
Мне доводилось творить такие «воскрешения», когда измученные потерей родственники усопшего были готовы на всё, даже на убийство, лишь бы вернуть близкого человека. Они признавали желаемое за действительное, а если подмену не видно с самого начала, то впоследствии увидеть и вовсе невозможно: поддельный родственник под влиянием заботы обретал сущность, почти неотличимую от утерянной. Да и кто возьмётся утверждать, что это подделка? Ведь любовь, что дарили возвращённому человеку, была искренней, а значит, она превращала любую подделку в истину.
Возможно… Нет, опять слишком рискованный ход. Одно дело – собирать осколки жизни, покинувшей тело, где-нибудь в чаще леса, когда никто не может отвлечь и проверить. Другое – делать всё почти на глазах у герцога, нетерпеливо ждущего результатов. Нет, он слишком придирчив, проверит всё, а усомнится – и конец ясен.
Эх, мне бы щепотку морочной пыли! С другой стороны, даже он мне тут мало чем поможет. Морок закончится быстро, герцог опомнится и бросится в погоню. Летать сейчас я не могу, уйти далеко не успею… Опять всё упирается в оживление этого несчастного юноши. До чего же он хорош, пока не подаёт признаков жизни! Возможно, в обычном состоянии он столь же высокомерен и пренебрежителен, как старший брат. Но сейчас, пока он лежит и не дышит, он прекрасен, как надгробие легендарного короля, выполненное искусным мастером.
