Блефую, конечно, у меня нет денег и у родителей тоже, однако сейчас я готова все ему наобещать. Лишь бы он отпустил меня быстрее.
Бандит игнорирует, вместо этого подходит ближе к перевернутым мискам. Быстро окидывает их недовольным взглядом.
— Зачем все перевернула?
— Затем, что я вам не собака. Я не буду это есть!
— Я думал, ты умнее, а ты глупая. Ты собака. Моя собака. Ты моя сука, девочка.
Я аж рот открываю от возмущения. Это так… дико просто для меня!
— Ну, знаете! Я такого обращения не потерплю. Хотите – сами ешьте из этих мисок!
Черными ботинками он наступает на перевернутые гранулы корма, смешанные с водой, после чего усмехается, а у меня слезы собираются в глазах. Не улыбка это вовсе. Какой-то оскал звериный.
Сглатываю. Во рту дико сухо. Я пить очень сильно хочу и уже жалею, что не сделала хоть один глоток, хотя… нет. Ни за что! Я не стану лакать воду из миски, как животное!
— Тогда ты вообще не будешь есть, зверек, а проголодаешься — корм все еще ждет тебя.
Он кивает на остатки корма, по которым только что прошелся, превратив их в пыль. Боже…
— Слушайте, Тимур…
Договорить я не успеваю, так как этот демон молниеносно ко мне подходит и хватает за горло, поднимая с мата и вжимая в стену. В его руках такая мощь огромная, что я даже дернуться не могу. Как ни стараюсь отбиться, вообще ничего не выходит. Он силен. Очень.
— Никогда, слышишь, никогда не смей называть меня по имени!
— Пустит… те! А-а! Пус… стите!
— Как меня зовут?
От ужаса я даже дернуться не могу. Я вижу только его глаза. Впервые так близко с ужасом смотрю в них. Серебристые, арктически холодные, обрамленные чернющими густыми ресницами. Такие красивые, завораживающие и очень-очень жестокие.
— Как меня зовут, зверек? Говори!
— Пус… стите!
— Хозяин. Меня зовут хозяин! Скажи, сука!
— Хозяин…
Мои слезы капают ему на руку, и только тогда зверь меня отпускает.
Задыхаясь от слез и все еще чувствуя эту железную хватку на шее, я быстро отползаю от него.
Он не человек. Он просто демон какой-то. Настоящий Бес!
Вижу, как Бес разворачивается, чтобы уйти, но сама окликаю его в последний момент.
— За что… За что вы так со мной?
Бандит останавливается, но не поворачивается. Я вижу его мощную спину, понимая, что он явно отлично тренирован и сделать мне больно ему вообще не составит труда.
— За грехи твоей семьи, – бросает мрачно, не смотря на меня.
— Да за какие грехи?! У меня отец инженер, а мама учительница. Они обычные, как все!
Пытаюсь достучаться до демона. Все еще не верю. Этого быть не может. Какой-то криминал, долги, бандиты. Это все вообще не про меня.
— У меня простая семья. Я просто хочу стать музыкантом. Мои родители ничего плохого не совершили!
На это бандит разворачивается, и я жалею о том, что сказала. Он мрачнее грозовой тучи, свирепый, опасный.
— Это не твои настоящие родители, и ты никакая не Синицына. Ты Коршунова. Вспомнила? – чеканит каждое слово, и я вижу, как сильно напрягаются его плечи. Словно зверь готовится к прыжку.
— Не может быть… Я вам не верю. Это все ошибка!
— Мне не нужна твоя вера. Мне нужна ты.
Хватаюсь за ниточку. Последнюю…
— Пожалуйста, дайте хотя бы позвонить маме! Я не буду про вас говорить. Просто успокою ее. Она ведь волнуется, ей нельзя переживать.
— Нет, – басит, в голосе сталь плескается.
— Да что вы за человек-то такой?! Что с вами случилось? У вас что, совсем нет сердца?
Бес стихает, а после подходит и буквально сгребает меня за шкирку, поднимая с пола. Он держит за пальто, но ощущение такое, что за душу берет. Сжимает до боли.
