Поэтому некоторое время я стою, смотрю в глаза ублюдка, по которому сохла два года и пытаюсь отключиться от этой чертовой боли, что сейчас сводит некую часть моей души. На самом деле — половина моего состояния обеспечивается этой болью.
Вот почему? Почему я всегда выбираю только одних мудаков? Почему не могу сделать нормальный выбор? Почему я не увлеклась, мать его, послушным Сережей из клуба, а вот Антон Верещагин — эта на редкость смазливая гадина — сейчас заставляет меня испытывать эту судорожную яростную боль от бесконечного разочарования?
Антон смотрит на меня. Даже не смотрит — а таращится.
Таращится и молчит. Только что — по тону было ясно, собирался начать очередную свою мудацкую тираду, а сейчас завис и пялится.
Кажется, апперкот я ему своим видом все-таки выписала. Ну что ж, уже утешение, уже не зря старалась. Теперь осталось послать его на хрен пару тысяч раз.
Я все-таки прохожу к его столу, и кладу прямо перед его лицом свое заявление.
— Подпишите, Антон Викторович, — язвительно бросаю я, скрещивая руки на груди. Хоть как-то бы отгородиться от него.
А потом мой взгляд цепляется за предмет, который Верещагин вертит в своих длинных пальцах. И мне перестают быть нужны даже его слова. Вполне себе ясно, зачем он притащил это с собой на работу.
О чем я там мечтала? Что он уймет своего внутреннего мудака и даст мне отработать нормально? Что я его не угроблю за эти две недели?
Размечталась, Ирочка! Кажется, тебя сейчас собираются шантажировать.
Ну, что ж, у меня есть только одно оправдание. Эту войну начала не я.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
