Я не
хочу, чтобы Плюшкина ехала куда-либо с Романом. Эта мысль меня буквально
обжигает, и несколько секунд я не могу поверить в то, что на самом деле только
что подумал об этом. С какой стати?! Твою мать!
- Прибыльный
объект, говоришь? Настолько, что ради него нужно подвинуть все дела?
- Думаю,
да. Только ехать до места придется километров двадцать. И это не считая город.
- Я
сам съезжу.
Сам
не верю, что произнес свои мысли вслух. Кир смотрит на меня так, будто я сошел
с ума. А может, так оно и есть? Что-то не припоминаю, чтобы я лично ездил
смотреть объекты до окончательной приемки. Всегда только на созвонах. Работа
смотреть и делать план ложилась на плечи дизайнеров, я лишь подтверждал итоговую
работу, а приезжал только к сдаче.
- Ну,
что ты так уставился?! – не выдерживаю я, и срываюсь.
- Да
ничего, все в порядке. Может, Людочку за закуской отправим?
- Варя!
Ты должна мне верить, уж я-то знаю, о чем говорю! Вся его злость – НА-ПУ-С-КНАЯ.
Ничего не значит. Все это ерунда.
Жанна
цепляет двумя пальчиками кружочек копченой колбасы, и отправляет в рот. Я
смотрю на нее без должного энтузиазма, уже заранее зная, что меня ждет через
каких-то пару часов. Стоит только открыть дверь в квартиру, я тут же встречусь
взглядом с матерью. Она, как всегда, будет стоять в коридоре, воинственно скрестив
руки. С таким видом, будто ждет меня у порога часов пять, не меньше. То, что я
работаю в престижной компании, ее совершенно не волнует, как и то, что я могу
задержаться после работы и зайти в какое-нибудь кафе, чтобы немного развеяться.
Но хуже всего, пожалуй, в выходные. Тогда ее надзор становится максимально
пристальным. Мама ревностно прослеживает все мои передвижения, названивает
каждые полчаса и устраивает длительный допрос – где я была и что делала.
Наверное,
только поэтому, я все еще держусь за свое место в офисе и не ухожу. А мысли об
увольнении проскальзывали, и не раз, особенно после несправедливых оскорблений
босса. Напыщенный, эгоистичный индюк, которого совершенно не волнуют
собственные работники! Каждый раз, пересекаясь с ним, я внутренне жду самого
худшего. И, увы, всегда дожидаюсь.
Самое
интересное то, что даже Ромка теперь провожает его недоуменным взглядом. Ведь
каждый раз, когда Олег Александрович меня видит, начинает искать мелочи, к
которым можно придраться. И он делает это с такой дотошностью, что хочется
отбросить все “рамки”, существующие между начальником и подчиненной, и
высказать все, что накопилось на душе. А накопилось многое, между прочим. Такое
ощущение, что он просто выпускает “пар”, используя меня, как девочку для битья.
Я - как слабое звено, как гадкий утенок, которого все пытаются зачмырить.
По-другому и не скажешь!
- Ну,
знаешь, Жан!
Я
даже всхлипываю от жалости к себе и тянусь к ополовиненной бутылке вина. Мы
сидим с подругой в баре неподалеку от моего дома, и сейчас, когда градус ударил
в голову, меня мало волнуют последствия нашей попойки. Телефон лежит в сумочке,
но я лишь морщусь, когда до меня доносится нудная вибрация звонка. Сейчас меня
переполняет праведное возмущение, и я вот-вот лопну из-за обостренного чувства
несправедливости.
- Он
мог бы просто отказать мне. Если так не нравлюсь, зачем было вообще принимать
на работу! А ведь я с самого начала заметила, как этот хам колебался. Смотрел
на меня с таким безграничным презрением! Конечно, таким как он, только супер
моделей подавай, чтобы буфера - вперед, а задница при этом - узкая…
