Наконец,
почувствовав, что я едва стою на ногах, мой босс переносит основной вес на
здоровую ногу, и мы медленно тащимся в сторону машины.
***
“Господи,
господи, господи!” Это единственное, что
я могу твердить, пока мы едем по трассе. Твердить, конечно, мысленно. Олег
Александрович сидит на соседнем сиденье, и со скукой смотрит на петляющую
впереди дорогу, вальяжно подложив руку под голову. Надеюсь, он не заметил, как
у меня взмокли ладони и дрожат коленки. Последний раз за руль я садилась около
года назад, когда Жанна поймала меня на “слабо” и вывезла на площадку
покататься.
Но
тогда было не так страшно, как сейчас. Даже несмотря на то, что уже вечер, а
машин на трассе практически нет, меня бросает в холодный пот, а перед глазами
расползаются темные круги.
-
Прибавь газу, Плюшкина. А то мы так и до утра до дома не доберемся. - Подгоняет
босс, и я решительно вжимаю педаль в пол. Ну, раз уж вам так сильно надо…
Машина
рычит как зверь и от скорости у меня резко сводит желудок. Мамочки! Какая она
быстрая! Ну, почему это все происходит со мной? Дрожащими пальцами включаю
дальний свет, но лучше от этого не становится. Я мчу, как угорелая, напряженно
смотрю вперед и чувствую, как по спине, вдоль позвоночника стекает капля пота.
Сколько там до города? Километров двадцать? Радует одно, что пока не видно
светофоров, и вроде нет ни одной машины.
- Ты
что, белены объелась? Хочешь, чтобы я на штрафах разорился? Тормози давай!
Плюшкина, твою мать!
Словно
сквозь туман слышу встревоженный голос босса, но не успеваю ничего сделать:
все, что могу - таращить глаза вперед, туда, где мелькает чья-то тень. Человек.
В нескольких метрах от нас, кто-то переходит дорогу. Я вижу, как блестит
светоотражающая лента на его одежде. И, кажется, сверкают катафоты велосипеда.
Боже! Боже! Хочу бросить руль и закрыть глаза - лишь бы ничего не видеть. Все
это сон, дурацкий, страшный сон! Скованная леденящим ужасом, понимаю, что я
просто не успею ни остановиться, ни объехать ночного незнакомца, а значит,
сейчас произойдет неизбежное…
На
автопилоте хватаю руль и резко выкручиваю вправо. До ушей сразу же доносится
резкий звук тормозов, и я с тоской понимаю, что, кажется, только что стер всю
резину об асфальт. Мы благополучно протаранили капотом боковое ограждение и
заглохли, когда Плюшкина, наконец, смогла оторвать ногу от сцепления. Мать ее!
Сидит
в кресле и дрожит - закрыла лицо ладонями, и тихо всхлипывает. Сам не понимаю,
что чувствую. С одной стороны, хочется как следует треснуть ее по затылку, а с
другой - прижать к себе и успокоить. Глупая. И это все, что я могу сказать?!
Искусственно
пытаюсь вызвать в себе злость - но, кажется, во мне что-то сломалось, и злиться,
почему-то не получается. Хотя, имею на это полное право. Идиот, который
выскочил наперерез, уже исчез в ночи, а мы все еще стоим с включенными фарами,
и я смотрю, как в снопе света кружатся и блестят частички пыли. Снаружи стало
как-то резко темно, но сейчас мне это даже нравится. Слушаю, как она
всхлипывает, и просто жду.
Наконец,
Плюшкина отрывает от лица руки и смотрит на меня опухшими от слез глазами.
- Олег
Александрович, простите. Я так сильно испугалась. - Голос дрожит, и она смешно,
как ребенок, утирает нос, - но, я ведь вам сразу сказала, что очень плохо вожу
машину…наверное, она сильно повредилась.
