А я, как дебил, с пеной у рта доказывал, что это не так. Мол, любовь у нас, все дела.
Черта с два!
Я достал телефон и написал хозяину съемной квартиры.
«Добрый вечер! Завтра хочу передать вам ключи».
«Окей. Ну ты ж помнишь, что предоплату я не возвращаю?» ― ответил тот.
«Помню».
Плевать на предоплату. Лучше распрощаться с квартирой как можно скорее. А то не дай бог еще передумаю расходиться с Одинцовой. Снова…
Я вспомнил, как не так давно застукал ее за перепиской с каким-то хмырем из ее группы. Но тогда она грамотно меня залечила. Мол, переписка была исключительно в учебных целях и все такое. И слово «целую», после «увидимся завтра», мне померещилось. Она даже показала мне это сообщение. Однако почему-то внизу справа была пометочка «ред.»
А я, как конченый дебил, это проглотил.
Я резко выехал из двора на трассу и умело вписался в поток машин.
― Ладно, черт с ним. Пока поживу с предками. Правда, навряд ли это надолго… ― вздохнул я.
Прошло столько лет, а я все равно не мог простить матери ее поступок… Плевать на то, что тогда нам пришлось бы продать все, что имели. Жизнь отца была дороже…
Зато мой брат так не думал. Поэтому у нас и с ним такие же прохладные отношения, как с мамой.
А вот против дяди Саши я ничего не имел. Он четкий мужик. Сам хорошо устроился в столице, и мать подтянул. Наверняка она так бы и топталась в своей бухгалтерии. А теперь стала его замом.
Он вытащил нас из Вологды в столицу, пристроил в хороший ВУЗ, купил охренительный дом…
Забавная ирония: дядя Саша в нас, по сути чужих для него парней, вкладывается как в родных сыновей. А я вел себя с его дочкой как последнее чмо.
Как там звать этого колобка? Тася?
Перед глазами тут же встал образ той толстушки: темные волосы длиной до плеч, прямая челка, большие серые глаза, сумка на длинном ремешке.
Я запомнил ее либо удирающей со всех ног, либо испуганно смотрящей на меня и мою компанию, ― это когда не удавалось убежать.
Тут же память подсунула картинку того вечера, когда я решил постебаться над ней и пригласил на то чертово свидание…
Я подъехал к дому и заметил, что во дворе не было ни машины брата, ни машин родителей. И в окнах было темно.
«Странно… Никого нет?» ― подумал я, глуша двигатель.
Оно и лучше.
Сегодня обойдусь без маминого допроса, почему мы разошлись с Алиной.
А вот, кстати, и она…
― Алло! ― недовольно ответил я в трубку и толкнул железную дверь.
― Тим, ― всхлипнула Алина. ― Ну, прости меня! Наговорила тебе гадостей. Вела себя как дурочка.
― Сочувствую.
― Ты разве не попробуешь сохранить наши отношения? ― пропищала она. ― Может, задумаешься о том, что пора перестать целиком посвящать себя спорту?
― Без сопливых гололед. Сам как-нибудь разберусь, ― бросил я, поднимаясь в свою комнату.
― Честное слово, Тим, мне Аверин и даром не сдался. Ты ж знаешь, что этот прилипала мне никогда не нравился, ― она снова завела свою шарманку.
Я толкнул дверь в свою комнату.
― Да пошла ты, Одинцова! Я тебя больше знать не хочу, слышишь? ― не включая свет в комнате, прошел к окну. ― Завтра же забирай свои шмотки со съемной хаты и проваливай! Я уже сказал хозяину квартиры, что верну ему ключи.
Убрав телефон от уха, бросил на пол сумку и поводил носом по воздуху ― пахло то ли чьими-то духами, то ли каким-то средством для волос.
Идя к выключателю, задел ногой что-то мягкое.
― Что за дерьмо?! ― выругался я и включил свет.
