При виде меня она закусывает нижнюю губу и тихо, но твердо произносит:
– Я не поехала сама только для того, чтобы обсудить все произошедшее.
– А где же твоя форма секс-игрушки? – игнорирую ее фразу и щелкаю на ключ машины. Моя темно-изумрудная малышка отзывается приветственным писком и открывается. – Садись.
Последнее бросаю сухо, но девчонка послушно приземляется на пассажирское кресло. Осторожно укладывает рюкзак с хреновой тучей всяких китайских висюлек на колени. Смотрит только перед собой, не прекращая пожевывать губу. Не знаю, какая дура сообщила, что это может возбуждать.
Впрочем, во всем своем смятении шлюшка-младшая и правда выглядит мило. Эти выбившиеся из пучка волосы, тонкая открытая шея, острые ключицы, плотно сомкнутые коленки – образ святой простоты может цеплять. И этот уже знакомый ягодный запах… Ммм, поездка обещает быть веселой.
– Я… – начинает она, чуть подаваясь вперед.
– Пристегнись, – в приказном тоне прерываю я и трогаюсь с места. Слушать все эти идиотские оправдания не хочется.
– То, что произошло вчера вечером... – спустя несколько минут она вновь начинает говорить. Слышно, что старается подбирать слова. Лицемерие, сраное лицемерие!
– О да, прекрасный был цирк. Кто бы мог подумать, что я познакомлюсь с будущей сестренкой в шмаро-баре? Неужели настолько хорошие чаевые, что ты там работаешь? Или отец дает недостаточно денег?
Олеся заливается краской и опускает взгляд.
– Что, дорогая, не привыкла, когда с тобой так общаются? – я усмехаюсь. – Тебе вот такое ближе?
Одной рукой удерживая руль, вторую кладу к ней на коленку и крепко сжимаю. Чувствую, как она вздрагивает от этого прикосновения. Продвигаюсь выше, запуская пальцы на внутреннюю сторону бедра. А она горячая, чертовски горячая. Интересно, какая у нее температура там?
– Прекрати, – слышу сдавленное, но не останавливаюсь. – Прошу, перестань!
– Мы ведь только начали, – с издевкой тяну гласные.
– Твою мать, хватит! – она выкрикивает и с силой отталкивает мою руку. – Останови машину!
– Что? Тебе больше не хочется играть? – выплевываю.
– Останови. Машину, – выдает буквально по слогам. Бросаю на нее взгляд и отмечаю, что ее натурально трясет. Даже губы подрагивают! Ха! Это девочка так злится или возбуждается?
Сбавляю скорость и съезжаю на обочину. Когда притормаживаю, с любопытством смотрю на то, что она планирует делать тут, на трассе. Пойдет до города пешком? Смешно. И недальновидно.
– Ну ты и мудак, – качает головой и дергает за ручку. Дверь разблокируется только со второго раза.
– Я загляну к тебе сегодня на работу, – с явной насмешкой бросаю вслед. – Может, там ты будешь более покладистой.
Давлю на газ, а сам смотрю в зеркало заднего вида. Сперва она неловко осматривается по сторонам, а потом отводит в сторону одну руку, голосует. Выглядит так жалко и несчастно, что я почти верю в ее актерскую игру. Ей не в этот сраный институт дизайна и технологий надо было идти, а в актерское училище. Актриска погорелого театра, блин.
Почти сразу подле нее тормозит белая старая тайота. О чем-то договорившись с водителем, она залезает на пассажирское сидение, и машина трогается с места. Быстро она разобралась, как ей быть, чувствуется опыт.
Моя малышка урчит и податливо разгоняется. Возвращаться домой нельзя, отец еще не уехал в офис, а значит, пойдут лишние вопросы. Не стоит его лишний раз злить, пусть думает, что мы с Ягодкой пытаемся подружиться в дороге.
