Надо сказать, что Сосо в детстве действительно был щуплым как саранча: плоть никак не нарастала на его кости. Сколько раз он был на грани выживания не счесть.
Ему было около пяти лет, когда Бесо на праздник преображения принес из города пару роскошных арбузов. Хотели, как это положено, вместе с другими фруктами освятить их в церкви. Бесо один арбуз разрезал на пробу. Арбуз оказался отменным. Сосо съел небольшой ломоть. Бесо его отругал: почему, мол, не дождался освящения. Малыш страшно обиделся и отказался идти с нами. Помолившись в церкви, мы освятили принесенные с собой фрукты и вернулись домой. Насупившийся Сосо по-прежнему торчал у входа, и никак не удавалось его уговорить пообедать со всеми. Бесо рассердился: пусть стоит. Тут в гости пришел крестный, но и тому не удалось уговорить ребенка.
Обед затянулся. Когда перешли к фруктам, дверь отворилась, вошел сосо и закричал: «Плохие, плохие, плохие..!» мы засмеялись. Крестный подошел к мальчику, взял его на руки, усадил за стол и положил перед ним целый арбуз. Долгое стояние на сквозняке сильно застудило малыша. У него начались судороги, он потерял сознание. Спасла нас проходившая мимо знахарка. Она смогла привести Сосо в чувство.
Помню второй несчастный случай; тогда Сосо уже учился. Утром я отправила сына на занятия целым и невредимым, а в полдень его принесли на руках. Оказывается, когда он возвращался домой, его окликнул знакомый. Мой сын повернулся и в этот момент на него наехал фаэтон. Лошади чуть было не растоптали его. Сосо принесли без сознания… У меня началась истерика. В течение двух недель сын не проронил ни звука.
Храни бог фельдшера Ткаченко, который привел к нам доктора Любомудрова. Оба они ежедневно посещали больного, утешали меня: молодой организм справится с бедой. Позже к ним присоединился доктор Сааков. Узнав о попавшем в беду ребенке, сам вызвался помочь. Впоследствии все трое отказались от вознаграждения. Три недели боролись они с недугом, спасли ребенка, подарили жизнь моему Сосо. Добрый доктор Сааков в день выздоровления подарил мальчику рубль на карманные расходы.
…Как я уже говорила, наша совместная жизнь с Бесо стала невозможной. Переселившийся в Тбилиси оказавшись лишенным семейного уюта и любви сына, он понял опрометчивость своего поступка. Чтобы задобрить меня, высылал деньги на имя сына, а потом стал просить о примирении, обещал бросить пить. Узнав об этом, братья засуетились. Особенно старался Гио. Он и крестного привлек к этому. Одним словом, решили, что я должна пойти на уступки. Гио был категоричнее других. По его мнению виновницей семейного разлада была я.
– Кеке, дорогая, – твердили братья, – тебя все осудят. Нельзя женщине быть одной. Ну что ты вцепилась в сына. Если Бесо не хочет обучать его грамоте, значит так надо. Мы тоже малограмотные, но живем не хуже других. Пусть мальчик подчинится воле отца, обучится ремеслу, тем более, что у него это хорошо получается. Да и Бесо, когда сын будет рядом, изменит свой нрав.
Я расплакалась, наотрез отказалась от примирения. Решила, что если для зарабатывания денег, придется стать попрошайкой, то пойду даже на это, но сыну дам образование. Увидев такую решимость, крестный поддержал меня. А братья обиделись и неделю не разговаривали со мной. Они не могли понять, что требуемые уступки не отвадили бы мужа от пагубного пристрастия.
