– Может, его подданные делали это не за раз?
– Может быть.
Я покачала головой. На что она только надеялась?
Но, всматриваясь в ее лицо, внезапно кое-что поняла.
– Тебе претит называть его господином? Претит подчиняться, быть всего лишь ученицей? Поэтому ты пытаешься или получить тьму как можно скорее, или… заинтересовать господина?
Какое-то время Шейла сверлила меня мрачным взглядом.
– А тебе это не претит? Быть всегда послушной рабыней?
– Мы его ученицы.
Шейла кривовато усмехнулась. И промолчала.
Мы снова читали учебники, постигали этот мир. К назначенному часу пришли наши наставники по танцам, и мы разделились. Шейла с наставником отправились в одну часть зала, мы заняли другую. Заиграла музыка.
– А вы владеете тьмой? – поинтересовалась я во время отработки уже знакомых фигур.
– Владею, – для разнообразия наставник все же ответил.
– Давно?
– С четырнадцати лет.
– Как вы вошли в источник? На что это было похоже?
– Об этом не принято рассказывать.
– Но это было сложно?
– Каждому свое.
– А вы знаете, кто мы с Шейлой и почему вы должны нас обучать?
– Мы обучаем вас, потому что так повелел господин. Кто вы такие, не имеет значения, – холодно произнес наставник.
К сожалению, больше ничего вытянуть из него не удалось. И так каждый раз! Крохи информации, из которых сложно что-то почерпнуть.
Но еще через пару дней, наполненных учебой и только учебой, к нам пришел господин собственной персоной. И объявил:
– Пора. Переодевайтесь. Жду в коридоре через пять минут.
Мы рванули по своим комнатам. Уже на пороге я сообразила, что не уточнила, во что именно нужно переодеваться. Однако необходимость в этом вопросе тут же отпала. На кровати лежало платье. Довольно простое белое платье с квадратным вырезом, расклешенными рукавами и просторной юбкой в пол. Я торопливо переоделась и перед выходом бросила мимолетный взгляд в зеркало, оценивая самое главное: платье сидело по фигуре и не просвечивало, несмотря на мягкость ткани.
Ровно через пять минут мы с Шейлой предстали перед господином в одинаковых, как выяснилось, платьях.
– Следуйте за мной, – сказал господин, развернулся и зашагал по коридору.
Мы переглянулись, но заговорить за его спиной так и не решились. Всю дорогу напряженно молчали. Чем дальше, тем яснее становилось, что это тот самый путь – по лестнице вниз, в подвал. И дальше – по жуткому коридору с тьмой, которая сгущается в воздухе.
Чтобы не нервничать и лишний раз себя не накручивать, старалась отвлечься на размышления. Господин. Он велит называть себя господином. Шейле от этого противно, а я? Как отношусь к этому я? С одной стороны, я сама согласилась на это. Дважды. В первый раз, когда решилась вызвать демона. И во второй, когда согласилась на предложение стать, по сути, чужой собственностью. Значит ли это, что я утратила гордость? Наверное, нет. Но это значит, что я приняла его правила. И что бы внутри я ни чувствовала, чего бы ни хотела, я должна называть его господином. Это неотвратимо. С этим бесполезно бороться, нужно просто смириться. Так самой будет легче, чем каждый раз терзать себя этими мыслями, внутренне противиться и возмущаться.
В конце концов, его все называют господином. Он повелевает, отдает приказы, требует беспрекословного послушания, но ни разу не обращался со мной, как с рабыней.
Конечно, я надеюсь на лучшее. Несмотря ни на что, все же надеюсь. И наш разговор с… господином вселяет надежду. Даже после того, как я призналась, что не желаю становиться преемницей, он не сказал, что я навсегда останусь ученицей или все же превращусь в его рабыню. Сказал, что будет так, как должно. И от этого кажется, будто господин знает что-то, что недоступно всем остальным. И чувствуется, будто все происходит не просто так. А значит, у меня еще будет шанс изменить свою жизнь.
