Мой вагончик - страница 3

Я маму любила до одури и жаждала ответной любви. Я вообще была чрезмерно эмоциональна. А замотанной маме было совсем не до моих настроений. Были же еще братья. У старшего – проблемы переходного возраста, а средний – себе на уме.

В общем, долгожданный возврат в родительский дом, не оправдал моих ожиданий.

Школа, естественно, не сделала меня счастливее. Среди детей я чувствовала себя неуютно, стеснялась переодеваться на уроки физкультуры, пойти в общественный туалет было для меня просто невозможно. Позднее, немного освоившись, я стала просить разрешения выйти на уроке, и в пустом школьном туалете, наедине с рядом белых унитазов, мне потихоньку удалось преодолеть этот блок в сознании. Излечи себя сам, если сможешь.

Надо сказать, что одноклассники меня особо не обижали, но я была начеку, и всякий недобрый взгляд или шутку в свой адрес, переживала болезненно. Постепенно общение с детьми более-менее наладилось, а вот напряжение осталось. Училась я в младших классах довольно слабо: сосредотачиваться не умела, домашнее задание делала весь остаток дня и не успевала. Дома ругали.

Вагончик бежит: школа, пионерские лагеря, старшие братья, занятия спортом – все складывалось на троечку с плюсом.

Для физического развития меня определили заниматься фигурным катанием. Успехов, конечно, не было, но какие-то навыки наработались. Я научилась кататься на коньках и принимать участие в детских играх: классики, скакалка, пионербол, бадминтон, городки.

Жили мы на окраине Москвы. Четыре двухэтажных оштукатуренных и окрашенных в цвет песка дома располагались на территории, огороженной зеленым деревянным штакетником. Кое где на домах штукатурка облупилась и обнажилась дранка. Рамы на окнах и входные двери были покрашены в коричневый цвет, а наверху, под крышей, притаились гулкие и пыльные чердаки, где хозяйки сушили белье. Там было очень интересно, но нас туда не пускали. Подъезды были просторные и теплые, с большим отопительными радиаторами. У такого радиатора мы отогревались зимой, когда было еще рано возвращаться с прогулки. На нем сушили ставшие жесткими от ледяных комочков варежки. Посередине двора царила котельная из красного кирпича, радом с которой высилась куча угля. Со стороны улицы выстроились вдоль забора американские клены, а от переулка наш мирок отгораживал ряд сараев для хранения всякого скарба. Просторная беседка, турник, лавочки, спортивная площадка. На этой площадке летом играли в волейбол или пионербол, а зимой дворник заливал каток. Под окнами жильцы разбили клумбы. Мне больше других цветов запомнились золотые шары.

Места для игр было достаточно, дети были свои, со двора. Родители общими усилиями сделали инвентарь для городков, и летними вечерами команды детей и взрослых организовывали городошные турниры.

В беседке пацаны постарше распивали портвейн и гнусаво выводили под гитару:

– Остался у меня, на память от тебя, портрет, твой портрет работы Пабло Пикассо.

Звучало очень таинственно и романтично, с надрывом, по-взрослому. Кино, вино и домино.

По выходным мама с папой частенько устраивали семейные выезды в лес за грибами или на лыжах, по сезону. Я быстро уставала и тащилась позади всех, но любила эти походы. В лесу устраивали привал и пикник. Летом заваривали в котелке чай на листьях дикой малины, мяты и земляники.

Мама старалась всех собрать за обеденным столом хотя бы вечером, и приготовить сладкое на десерт: шарлотку на белом хлебе или кекс из пакетика, на большее, конечно, не было времени. Здесь же уделялось время воспитательному процессу: