Мой взгляд - страница 22



Сухо примут, из рук, ветераны,
Аскетичных, букеты гвоздик,
Память их, кровоточащей раной,
Им друзей фронтовых возвратит.
Неохотно, по капле порою,
Говорят, старики о войне,
Но рассказы берут за живое,
Потому и цена им, вдвойне.
Их всё меньше приходит, на встречи,
Незаметно редеет их ряд.
Говорят, будто всё время лечит,
Но не раны старых солдат.
Ведь уйдут, кто подхватит, их память,
Всё об ужасах войн рассказать,
О цене, за победное знамя,
Чтоб глупцов, от войны удержать.

Поднимается в небо тревожно

Поднимается в небо тревожно,
Обагрённое око луны,
Не смогла обойти осторожно
И попала под брызги войны.
От бессилия волками воет,
Разрываясь в ночи от тоски,
Полноводными реками крови,
Поят землю свою мужики.
Поднялся с топором брат на брата,
Чтобы правду свою доказать,
А ведь смерти, то только и надо,
Что косой ей не надо махать.
Разрывают землицу на клочья,
Заполняя воронки могил
И от горя она стонет ночью,
Плача тихо, о тех, кто здесь жил.
Что творите вы, братья славяне,
Не в крови надо правду искать,
Что ж вы топчетесь, словно в тумане
И не в силах голов вы поднять,
Солнце всем одинаково светит,
Для него мы все ликом одним,
Вспомним, мы его малые дети
И обиды друг другу простим.

Припади к земле сердце русское

Припади к земле сердце русское,
Пусть услышит мать, что не пусто там,
Пусть пробьёт в набат боль души твоей,
Пусть подхватят звон сотни звонарей,
Понесут пусть стон, да на сто сторон,
Колокольный стон, распугать ворон
Подними набат древний Китеж-град,
Древний Китеж-град, ты Руси догляд.
Не пора ль явить, веру возвратить,
Правят бесы Русь, ныне во плоти,
Правду где сыскать, ты скажи мне мать,
Как же так, коль чин, значит плут иль тать.
Как служивый чин, стал вдруг господин,
Иль закон един, да не всем один.

Нудноват становлюсь, может старость

Нудноват становлюсь, может старость,
Первомай, на природе шашлык
И уходит от праздника радость,
Вот дела, мы на свалку пришли.
Что же делать, куда тут податься
И вдруг вспомнился, я ученик,
Мы всем классом решили собраться,
По весне, в лес пойти на пикник.
Так же, день, был тогда первомайский,
Кто-то с чаем, сосиски, блины,
Так же, солнечно, холод ужасный,
Но природе, не знали цены.
Дети, что с них возьмёшь, беззаботны,
Разложили огромный костёр
И в деревья, сказать, идиоты,
Для потехи, бросали топор.
А сейчас, вот они, перед нами,
Тех рубцов, огрубевший узор,
Кровоточат смолистые раны,
Как жестокости нашей укор.
Живописное было местечко,
Мачты сосен, тепло от коры,
За кустами лозы, пойма речки,
Краски смазал народ, с той поры.
Для людей всё, культурно, беседки,
Возле каждой, поставлен мангал.
Отдыхай, но внести видно лепту,
Должен каждый, «культурный вандал».
Просит выйти, Весна, на субботник,
Пусть сегодня, Бог, отдохнёт
И один в поле, будет работник,
Если мусор с земли подберёт.

Прошло уже немало лет

Прошло уже немало лет,
Но проявляется упорно,
Оставленный глубокий след,
Что не идёт дорогой торной,
Твоих рассказов о войне,
Коротких, как бы между делом,
Задевшей каждый дом в стране
И кровь в ушах тогда шумела.
Я помню хроник горький ком,
Застывших камнем в детском горле,
Как кулаки сжимал при том,
Что было сил, порой до боли.
И вот я здесь, на их земле,
Был и в Потсдаме, и в Шпандау,
Переменилось всё во мне
Они как мы, есть дети, фрау.
А город новый, знаешь дед,
Снесли тот, часть к чертям собачьим.
Рейхстаг – вот зря, был бы завет.
Восстановили, как иначе.
Другая тоже там горой,
На ней берёзовая роща,
Там дети, змей над головой