Всё стареет, ломается, только не миф.
Интересней становится он от следов,
От отметин, оставленных миром штормов,
И рассказ по отметкам, конечно, правдив.
Вещь, как книги заглавие, что прочитал
И на полке пылится теперь много лет.
Но, взглянув на название, вспомнишь сюжет.
Память вдруг приоткроет историй журнал.
Невозможно понять тягу к старым вещам.
Целый ворох рассказов у нас чемодан,
Личных воспоминаний нас держит капкан
К дорогим, милым сердцу, родным мелочам.
Материальный дневник охраняет секрет,
Вещь надёжна. Нужна, чтобы память хранить,
По набору вещей можно восстановить
Человека, владевшего ими, портрет.
Молчаливый свидетель событий людей
Воплощает в реальность все мифы о них.
Не заметит никто вещь среди рядовых,
Если нет интересных историй о ней.
Вместе с нами уходит и личный музей,
Без истории вещь превращается хлам.
Время память смывает подобно волнам,
Исчезает и миф, такова суть вещей.
Подземный архив
Земля поглощает историю нашу;
Уходят под землю дворцы, как дожди.
Никто не заметит такую пропажу,
Для нас недвижимы земные пласты.
Ушли динозавры, и кто ещё знает,
Чего не узнаем во веки веков.
Секреты свои скрупулёзно скрывает,
Что в землю попало – не сыщешь концов.
Она океаны кроила и суши,
Из недр всё вышло и в недра уйдёт.
Истории пласт наш под землю погружен,
И мы так же сгинем, придёт наш черёд.
Земля всё прощает и всё принимает,
Она толерантна ко многим грехам.
Пройдёт даже вечность, но время настанет
С религией срыть пантеоны богам.
Земля стоит денег, она продаётся…
За земли воюем, за нефть и моря.
От этой возни только пыль разнесётся
И снова осядет, всех нас усмиря.
Помощники малые всё переварят:
Бактерии – это желудочный сок
Земли, что стирает народы и царства,
Они не заметят антропомирок.
Земле безразличны фантазии, грёзы,
Но всех, кто оставил на ней жирный след,
А после истаял как в апофеозе,
Хранит нас слоями в архивах побед.
Пассажиры
В каком-то смысле все мы пассажиры,
Но каждый пробовал крутить рулём.
У всех свои по жизни ориентиры,
Даже когда идём одним путём.
Попутчиков видал я всяких разных.
И с честными всегда было легко.
Оплачивают путь до целей ясных
И не зависимы ни от чего.
А были пассажиры и без цели,
Им нравилась дорога, сам процесс.
И ценностей обменных не имели,
Рулить отказывались наотрез.
Их смысл жизни – место у окошка.
Чтоб безопасно было и тепло.
Имеет в жизни цену даже крошка.
Как штурмана поставить под седло?
Шофёра долг взрастает иллюзорно,
Фантомных ценностей клубит туман.
Окрашенный в цвет жертвы рукотворно,
Шумит услуг «бесценных» океан.
Нет карт, не видно, что за поворотом.
Соратник разделил бы тяжкий труд:
Завал расчистить, подсобить с ремонтом,
Как минимум разведал бы маршрут.
Но как комфортом в жизни насладиться,
Теплом, красивым видом из окна?
Знакомых восхищённых видеть лица,
Когда в грязи по локоть дотемна?
В себя поверив, в бесконечность долга,
Самооценка алчно бьёт рекорд.
Диктует статус свой с оскалом волка,
В салоне потребляет кислород.
Риторикой меняется реальность.
Летами плата выше шкурных сфер.
И пассажир потребовал банальность —
Считать его единственным теперь.
Никто на свете не заплатит больше,
И долга не уменьшится размер.
Рубеж последний, ничего нет горше,
Дать монополию на свой трансфер.
В загашнике у пассажиров вечных
Одежды броские припасены,
Складской запас обид до слёз сердечных,
Манипулируют струной вины.
Дурман долгов не может длиться вечно.
Боль пустоты ушедших лет итог.
