Рула покопалась в шкафу и вытащила закрытое наглухо черное платье и платок. Практически такой же наряд, как был на мне.
–А в чем разница? – я сняла платье, платок, который закрывал волосы, и бросила всё это на кровать.–Такой же черный балахон с платком.
–Ой, ну какая ты смешная! –хихикнула Рула. –На тебе сейчас просто закрытое платье – абайя. И еще хиджаб, –она взяла в руки платок. – Вот это хиджаб, сам платок. Он оставляет лицо открытым. А это никаб, –она показала на балахон, который достала из шкафа. Тоже платье, но к нему идет платок-накидка, который закрывает все лицо, оставляя открытыми только глаза.
–Я же задохнусь!
–Глупости! –отмахнулась она. –На лице не сплошная ткань, а черная сетка. Она пропускает воздух. Еще никто от этого не умер. Но при Ястребе на официальном ужине нужно быть в никабе. Там же не только мы с тобой, а еще его сын, прислуга, охрана, вся состоящая из мужчин. Вообще по дворцу нужно ходить в никабе. Снимать можно только в комнате, где женщины, или при генерале. Но необходимо сначала спросить у него разрешение.
– Разрешение открыть лицо?
–Разрешение на все, –отрезала она. –Ты ничего не можешь делать без позволения мужчины. И старайся как можно больше опускать глаза. Не нужно вот так возмущенно смотреть, как сейчас на меня. Насер ненавидит дерзких женщин. Он их очень строго наказывает. Алла истер! Упаси нас Аллах увидеть его гнев! –она даже слегка побледнела от страха.
Мне сильно захотелось плакать. Господи, куда же я попала? За что мне это все? Только теперь я поняла, почему моя бабушка отсюда сбежала. Это ведь ад кромешный! Едва сдерживая слезы я метнулась в ванную комнату, посреди которой стояла круглая ванна. Сверху она была голубой, а внизу наполовину прозрачной. Я взяла с полочек шампуни, гели, морскую соль и поставила всё это на край ванны. Хотела было открыть кран, но обнаружила, что краны сняты.
–Только душ, –Рула зашла в ванную комнату и села на мягкий шелковый пуф перламутрового оттенка. –Душевая кабина в углу. Давай быстрее, я жду.
–Но мне нужна ванна. Не могу без нее!
–Это распоряжение Насера. А с ним не спорят.
–Какая ему разница, как я моюсь?
Она пристально и долго смотрела на меня, а потом процедила сквозь сжатые зубы:
–А ты хитрее, чем я думала. Ай, я не такая! Нежная, вся такая хрупкая! Если бы я не знала, кто ты, то поверила бы. А так… иди-ка ты в душ. А то сама силой потащу. Не хватало мне еще провиниться перед мужем из-за тебя. Он и так ко мне редко приходит в последнее время, –в ее глазах заблестели слезы.
–Вы все из меня делаете мировое зло. Разве я похожа на шайтана?
– А разве шайтан приходит к людям в истинном облике? –она пожала плечами. –Зло всегда обаятельно и невинно. Когда шайтан искушает человека, он выглядит очень милым. Или вот джинны, к примеру. Как-то слышала на базаре рассказ одного торговца. Шел он домой поздно вечером по своей деревне. Вдруг видит: овца, толстая такая, шерсть горит, как шёлковая и абсолютно ничья. Он ее на плечи взвалил и домой понес. Идет, охает, задыхается. Овца тяжёлая, спина у него уже болит. До дома доходит и… –она с досадой хлопнула себя по коленям, – тут овца в джинна превращается. И со смехом убегает. Потому что джинны любят злые шутки. Но цели серьезно навредить у них нет. А такие, как ты, все вокруг себя разрушают.
Я не верила своим ушам. В двадцать первом веке, во дворце, где есть кондиционеры, она с серьезным видом рассказывает о джиннах. В эту самую минуту стало понятно, что спорить с ней нельзя. И вообще лучше помалкивать. Но меня охватило такое острое отчаяние, что я едва не зарыдала.
