Моя индейская Ж - страница 13

Мне нравится постоянство, когда нечто хорошее происходит по традиции. В тот вечер казалось, что традиция почти есть: бассейн с дамами, автозаправка с бутербродами, а потом разговоры в домашнем уюте Галины. От своей неустроенной и старой квартиры я уставал, а галины хоромы манили своим шикарным лоском. Развалившись на белом кожаном диване, я чинно попивал чай и вёл философские беседы. Так шла наша жизнь, непонятная другим, напрочь загубленная эмиграцией, и всё же счастливая.

В коридоре у Галины я схватил мусорный пакет, чтобы отнести к контейнерам во дворе. На пол потекли струйки мусорной жижи. "Старый пакет надо класть в новый! – возмутилась Галина. – Когда ты будешь жить у (она назвала имя моей женщины), она тебя научит". Я стоял как завороженный. Меня и мою скво Галя уже считала семьёй! Без нудных и долгих размышлений, без тысячи сердечных сложностей. То, что угодно Богу, всегда очень просто. И ему точно угодно, чтобы люди были вместе. Так мне казалось тогда.

Во дворе я снова написал своей женщине, а она прислала фото сына, сидящего за фортепиано:

"Занимаемся!"

"Я знаю отличный литовский романс. Может, разучим с тобой?"

"Разучим втроём с моим сыном!"

Сердце кольнуло: я вспомнил своих сына и дочь. Представил, как они в одиночестве учат уроки под настольной лампой, пока мама умчалась ухаживать за старой бабушкой. Я мог быть рядом, утешая, подбадривая и советуя. Мог играть с ними, изображая робота и слыша их восторженные крики: мы так делали часто. Или пойти с сыном играть в баскетбол, когда стемнело и мы на площадке могли бросать мимо, никого не стесняясь. Но сейчас мне шла в руки другая семья. Я стоял в ноябрьской темноте, глупый и старый человек, сделавший собственных детей полусиротами.

Впрочем, в жизни нужна железная воля, разделяющая чувства с разумом и заставляющая чувства молчать. Иногда нужно резать себя напополам и мужественно шагать дальше, оставляя прошлое. Я представил лицо своей новой любимой. Услышал сквозь шорох мокрых листьев её ироничный низковатый голосок. Ощутил, что литовский ветер чёрен, как черны Её пронзительные глаза. Вздохнул полной грудью и посмотрел в небо. Будущее наступало прямо сейчас.

Вечером у компьютера я спрашивал, как прошёл день, а Она жаловалась что устала.

"Так много уроков?" – сочувствовал я.

"Не только)))" – отвечала Она загадочно.

Пожелав спокойной ночи, я снова сидел над пьесой. В воображении рисовалась театральная сцена с декорацией комнаты. Героиня обвиняла героя в неблагодарности: он столько от неё получил, а теперь смеет расставаться! Он же твердил, что расставание временно…

С той, первой женщиной, я познакомился на выставке, куда меня пригласил знакомый. Он представил её, и по их нежным взаимным прикосновениям я понял, что они любовники. Полотна импрессионистов были невесомы и светлы, и она была такой же – приветливой и лёгкой. Через недельку она позвонила и предложила подработать, объяснив, что взяла мой номер у того же знакомого. При встрече выяснилось, что кроме этого любовника у неё есть муж. Но она была свободна как ветер, не вмещаясь в рамки, предписанные женщине обществом.

От подработки я отказался и в тот вечер мы вроде бы расстались. Но эта странная женщина не сдалась, преследуя предложениями о новой встрече. Она уговаривала то сходить в кино, то отправится на реку. В конце концов она меня обработала, мы опять увиделись. Наша любовь вспыхнула моментальным и неуёмным пламенем. Она говорила, что её ни понимает ни один мужчина, кроме меня. И потому ради меня она бросает и мужа, и любовника. С того дня она перешла жить ко мне.