Моя любимая куколка - страница 7

Завтра при свете дня я все как следует здесь рассмотрю, подумала я, с воодушевлением оборачиваясь к заулыбавшейся маме.

В комнате я решила ненадолго задержаться, чтобы осмотреться и дать возможность взрослым напоследок поговорить еще немного наедине. Мои коробки уже стояли стройными колоннами вдоль голых стен, в ожидании, когда их распакуют. Я торопливо пересчитала помеченный моим аккуратным почерком картон. Вроде ничего не упустила. До начала занятий – чуть больше недели, по сути, всего ничего, а надо успеть разложить вещи по полкам встроенных шкафов, обустроить быт. Еще – докупить кое-что для дизайна интерьера и из мебели, мы уже договорились с тетей, но это будет завтра… Так что, в общем, все не так плохо, как представлялось мне сегодняшним утром.

Я опрометчиво высунулась в коридор, провожая глазами родителей, и вдруг в противоположном его конце, там, где находилась комната Макса, успела заметить неожиданное движение – бесшумная тень, как ножом, вспорола темноту…

Я замешкалась совсем чуть, но моего волнения хватило, чтобы он воспользовался ситуацией. Глазом не успела моргнуть, Макс уже просочился внутрь, бесцеремонно оттеснив меня. Естественно, я от него, как от чумного, шарахнулась подальше, вглубь комнаты, поражаясь такой самоубийственной наглости. Нет, он не рисковый отчаянный парень, как думалось мне совсем недавно, он просто форменный смертник, только что расписавшийся собственной кровью под приговором. Без вариантов.

Отвисшая челюсть позволяла, я открыла рот, собираясь окликнуть родителей, но прежде, чем он прижал палец к губам, поняла, опоздала: певучие голоса в конце коридора сменились гудением лифта, что перемещался между этажами на третий уровень – туда, где располагалась спальня взрослых. Пусть. Не будить же бессовестным криком весь дом… уснувшего малыша, просто чтобы стать посмешищем: Макс, конечно, успеет ретироваться из моей комнаты. Но сейчас, когда он плотно затворил за собой двери, навалился на них спиной, и мы остались наедине, на расстоянии двух шагов друг от друга, я чувствовала себя не в своей тарелке. Мягко говоря. Настороженный, готовый в следующую секунду сорваться с места, он смотрел на меня колюче, оценивающе и враждебно… раздражающе пристально, так же, как и я сама.

Мы оба молчали. Я прощупывала его взглядом, рассматривала, изучала, торопясь ухватить самое ценное. Макс, определенно, был занят тем же самым. Вот сейчас, ни часом раньше, ни часом позже, состоялось наше настоящее знакомство. Слишком много деталей. Я не успевала за ним, выхватывая жалкие крохи, урывками, суетясь, наугад.

Темные, откинутые назад, волосы почти не скрывали глянца загорелого, гладко выбритого лица. В голове всплывает, тетя рассказывала, пол июня Макс провел на каком-то заграничном курорте…

Упрямые, вразлет, брови… римский нос… у Макса выраженный хищный профиль… не то, что мой: нежный, курносый, славянский…

Непреклонно сжатые губы, что помнятся мне припухшими и разбитыми… нет, на этом точно не следует заострять внимание…

Глаза серые, беспокойные, беспокоящие… больше стальные, чем сдержанно графитовые, горят каким-то беспорядочным внутренним огнем. Я знаю, огонь этот погаснет, только когда глаза его закроются навсегда. Откуда-то я это точно знаю. Напор прямого взгляда даже сейчас, понимая, кто передо мной, выдержать непросто. Слишком тяжелый взгляд, слишком много сосредоточено в нем разрушающей силы, направленной на меня… на меня одну…