– Назар – это имя? – спосил Ремир у Длинного, что распластался на своей кровати и едва подавал признаки жизни.
– А? Что? Назар? – отозвался слабым голосом тот. – Да не… Назаренко он. Даниил. Подай водички, а?
Ремир сунул ему бутылку с Бон Аквой.
– О, спасибо, – Длинный сделал несколько жадных глотков. – А ты что, всё из-за Польки паришься?
Ремир не ответил.
– Забей… Она с ним чуть ли ни со второго дня трахается.
Внутри оборвалось. Она, нежная, тёплая, с блестящими глазами и это скотское слово: трахается. Не может она! Врёт этот Длинный.
– Ты-то откуда знаешь, что она с ним…?
Договорить не смог. Язык не повернулся.
– А кто этого не знает? Ну, кроме тебя. Весь лагерь знает. Назар сам говорил. Да и она подружкам рассказывала, как там они и в каких позах по три раза в день. Говорю тебе – забей на неё. Там вообще ничего не светит. Ты это, только не психуй, а то я тебя уже боюсь.
Слова его будто точечные удары поражали в самое сердце. Словно иглы с ядом, которые не убивают, но медленно и верно травят.
Вернулся из столовой Витёк. Похлопал по спине Длинного. Тот так и лежал на животе, свесив безвольной плетью худую руку.
– Как ты? Всё не очухаешься? А зря, на обед сегодня борщ давали, пюре и жареную курицу. И медовое пирожное на десерт, – перечислял Витёк, а сам косился на Ремира.
– Да плевать, - простонал Длинный. – Вообще не говори про еду.
И тут в их комнату постучали.
– Кам ин! – гаркнул Витёк.
Дверь отворилась, и все трое опешили, потому что в их комнату заглянула Полина Горностаева.
– Привет, мальчики, – кокетливо улыбнулась она, потом нашла глазами Ремира: – Можно тебя на минутку?
– Слушай… – начала она, когда оба уединились в холле. – Приходи сегодня сразу после отбоя к складам. Придёшь?
– Зачем?
– Ну, просто, на свидание. Или я тебе уже не нравлюсь?
В зелёных глазах искрились смешинки. Но это так, верхний слой, наносной, сиюминутный. А вглядишься – и там, в глубине такое, что дышать забываешь. Утонуть в этих глазах хотелось. Вот уж точно – омуты.
– Я приду, - выдавил Ремир, точно под гипнозом.
– Ну и прекрасно! Значит, встречаемся сразу после отбоя, – многообещающе улыбнулась она.
Ремир вернулся в комнату на негнущихся ногах, сел на кровать, силясь осознать происходящее. Все эти метания от горестного отчаяния до восторга изрядно потрепали ему психику. Так и тронуться недолго.
– Чего она приходила? – полюбопытствовал Витёк.
– На свидание позвала, – честно ответил Ремир, скорее, от шока, чем от желания похвастаться.
Витёк присвистнул:
– Во дела!
А Длинный, не поднимая головы, протянул:
– Не ходи…
Конечно же, он пошёл. Во-первых, слово дал. Во-вторых, хотелось очень. Ну а слова Длинного про то, чем она там с Назаром занимается со второго дня, вылетели из головы начисто.
***
Поля уже ждала на месте, когда Ремир подошёл. Стройная, длинноногая, в белом сарафане, на плечи наброшена лёгкая кофта.
В темноте Полина выглядела по-другому, взрослее, загадочнее. И это волновало ещё больше.
– Идём, - позвала она, – у меня есть ключ.
Склады располагались в длинном и приземистом кирпичном здании. За одной из дверей, знал Ремир, хранились личные вещи, сумки там, чемоданы, рюкзаки. Сам сюда сдавал свою сумку по приезду. Крайняя дверь с противоположного конца вроде служила подсобкой, где уборщики, дворники и прочий персонал держали свои причиндалы. Ещё две посередине всегда были заперты, и что там – он понятия не имел. Полина открыла одну из них.
