В это время Люда перебирала пальцами своих добрых рук пуговицы на моем китайском джемпере, известной тогда фабрики «Дружба».
– Саша, почему ты так тепло одет, ведь жарко же? – как в детстве, сострадала мне она, мой единственный родной человек, единственная женщина, с которой я мог быть счастлив!.. А я – дурак!.. отказался, не ведая этого, сам от своего счастья, буркнув в ответ:
– А мне холодно!
(Вот и пришлось на протяжении всех после прожитых лет ощущать временами этот холод, не находя тепла сострадания, отвергнутого тобой родного человека, а кто-то другой всегда занимал ее место…)
Женя же, как человек старше и опытнее нас, улыбалась нашим отношениям, видимо, видя в этом лишь временную размолвку, а не поступь судьбы… которая уже распоряжалась по-своему…
Я пожелал им, особенно Люде, всего наилучшего в жизни и расстался с ними. Уже в троллейбусе, двигавшемся вверх по проспекту от кинотеатра «Ала-Тоо», я увидел их, шедших по проспекту в том же направлении. Люда с покрасневшим, почти пунцовым, лицом с досадой на лице что-то объясняла Жене…
Вот так я расстался, на свое несчастье, с моей Людой, с рожденной для меня единственной женщиной…
В то наше советское время нравственность и порядочность были присущи большинству простых советских людей, по крайней мере они стыдились безнравственности и непорядочности. Помните, как в фильме «А зори здесь тихие…» Лизе Бричкиной, когда та поднялась ночью (не от порочности своей, а по глупости…) на сеновал к остановившемуся у них гостю из Москвы, тот ответил: «Глупости не надо делать даже со скуки!» – и выпроводил ее. То же самое совершает и знаменитый Сухов в «Белом солнце пустыни». А в «Двух капитанах» герой по клевете был разлучен с любимой девушкой и оставался во все эти годы разлук верен ей. Ведь и в жизни многие так и жили, так и любили, сохраняя чистоту чувств и отношений.
А cейчас что? Недавно ко мне заходила студентка Насыйкат, переписчица по переписи населения и жилого фонда. В квартире на этот момент кроме меня и ее никого не было: сын играл на улице. Так она бедная (было видно невооруженным взглядом) пока делала свои записи, все опасалась, что я завалю ее на диван и трахну (я всего лишь выражаюсь современным языком). Отказалась зайти в зал, чтобы нормально за столом сделать свои записи.
Писала, присев на табуретку, сбоку тумбочки зеркала в прихожей. Когда заканчивала, я спросил: «Что, кончила, что ли?»
Она из осторожности солгала: «Нет», – а сама потихоньку собралась уходить, собрав свои бумаги и положив их в свой черный портфель. Прощание же наше было теплым: она была благодарна мне за то, что я вел себя нормально, не приставал к ней, и, вот, просто отпускаю ее. Вот до чего довело наше, мягко говоря, не совсем порядочное общество наших порядочных женщин: они боятся быть изнасилованными! Не может быть порядочным общество, в котором царит культ денег, идеология стяжательства, наживы, продажности… Часть общества вообще погрязла в бесстыдстве и распущенности. Как говорил И. Златоуст: «Страшен не грех, но бесстыдство после греха». Веселые, погрязшие в пороке, самцы и под стать им лживые, эгоистичные, кокетливые самки-стервы. Словом, как докладывали Егору Прокудину (В. Шукшину), нашему любимому герою, в фильме «Калина красная»: «Народ для разврата собрался!»
Бесстыдство для них – это их имидж – и показатель успешности, престижа, богатства, раскрепощенности, незакомплексованности, открытости и т. п.
