Слышу, как хлопает дверь с водительской стороны.
– Не подходи, – ору, вытягивая руку и тут же снова закашливаюсь.
Ну, когда он меня слушал?
Прокля́тые спазмы всё не заканчиваются. Склонившись, загораживаю лицо волосами, чтобы Мир не запоминал меня в таком виде. Хочу быть для него лучшей. А принцессы, как известно, многие естественные вещи не делают.
Мирон терпеливо ждёт чуть позади.
– Надралась до шариков, Карамелина, – тяжело вздыхает. Приближается и аккуратно собирает мои раскиданные по плечам волосы. Бережно приобнимает свободной рукой. – Ну не умеешь пить – не пой, горе моё луковое.
– Отвали, – рычу, отталкивая его от себя. – Без тебя разберусь.
Он как скала, блин. Ни на шаг не сдвигается. Продыха не даёт. Ни единого шанса остаться принцессой.
– Давай уже, – хрипит. – Я сдохну на дороге от переохлаждения, пока ты будешь вызывать барабашку. Всю жизнь жалеть будешь.
– Меня от тебя тошнит, вообще-то, – говорю, едва не плача.
Через несколько минут желудок перестаёт напоминать о себе. Утерев рот тыльной стороной ладони, с достоинством вытягиваюсь и королевской походкой отправляюсь на своё место.
Громов оббега́ет капот, заваливается в машину и греется, потирая руки. Затем молча протягивает мне бутылку с водой. Забираю её, сталкиваясь с его холодными пальцами.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Когда автомобиль возобновляет движение, по салону разливается звук стандартной мелодии от айфона. Вытянувшись, Мирон извлекает из кармана брюк телефон, сверкнув фотографией рыжей. Попеременно смотрит то на дорогу, то на светящийся экран. А потом… выключает звук, убирает мобильный обратно в карман и сворачивает к автозаправочной станции.
– Чай тебе куплю, – тихо произносит, паркуясь у входа. – В таком виде нельзя пока домой.
Взглядом провожаю широкую спину и ровно выстриженный затылок, скрывающийся за прилавками. И пусть мне сейчас паршиво, как никогда. Пусть. Внутри всё дрожит от радости, что какое-то время мы проведём вместе.
В закрытой машине.
Только вдвоём.
Пока дожидаюсь Мирона, телефон в сумке подаёт признаки жизни.
– Да, – отвечаю как можно энергичнее.
– Ты где? Я состарился, пока ждал твоего звонка.
– Не ври, папочка, – как обычно, льщу. – Ты у меня молодой.
В трубке раздаётся хриплый смех.
– Вопрос не снят, Мия.
– Я… с Мироном. Он привезёт.
– Хм. Мне казалось, вы не ладите в последнее время?
– Всё нормально, пап, – настаиваю.
Пара секунд тишины обрываются строгим голосом:
– Давай недолго там. И без глупостей.
Ох.
Пожалуй, я бы с удовольствием наделала глупостей, но Мир не захочет. Последний, кстати, уже вышел из дверей павильона на автозаправочной станции и разговаривает по телефону. Увидев, как я наблюдаю, отворачивается. Замерев, пытаюсь прожечь дыру в его спине. Бесит, что он должен отчитываться перед кем-то, если проводит время со мной.
Перестать быть центром его вселенной – моя главная болевая точка.
Громов усаживается в БМВ и тяжело вздыхает.
– Пей, – протягивает мне картонный стаканчик. – И вот ещё, – выкладывает на панель упаковку жвачки.
– Спасибо, – вскрываю крышку и затягиваюсь тёплым паром.
– Пожалуйста.
Пью обжигающий чай без сахара, как я люблю, мелкими глотками. Мирон не смотрит. Сидит прямо, ведёт себя отстранённо.
Добравшись до дна, убираю стаканчик и хватаю жвачку.
– Рыжая тебя потеряла? – не могу сдержаться.
– Только не начинай, – предупреждает. – Ты, как Юлька.
