Я отказала ему, и он решил вот таким гнусным образом поквитаться со мной? Немыслимо!
– На тот момент сумма не была озвучена. Сейчас другое, – каждое его слово бьет наотмашь. – Не отнимай мое время спектаклем. Я и так посмотрел достаточно.
Выражение его лица становится хищным, опасным. Глаза угрожающе суживаются. Чувствую, как по позвоночнику распространяется ледяной озноб.
Мне хочется обозвать его, послать. Никогда не сталкивалась с таким неприкрытым цинизмом и наглостью. Не могу поверить, что это происходит со мной наяву, что это не кошмарный сон. Этот урод снова все свёл к сексу! Я отказала ему, и теперь вот так мстит. Ненависть захлестывает, я больше не испытываю к нему ни капли симпатии. Только жгучую ненависть.
Ярцев неожиданно протягивает руку, убирает выбившийся из прически локон мне за ухо. Резко отшатываюсь. Хочется ударить его по руке, но сдерживаю порыв. Все еще помню, что передо мной начальник. Хотя уже пора забыть. Писать заявление на увольнение. У меня нет другого выхода. Наверное, он этого и добивается. Ну не может он всерьез предлагать мне такое! Это давление, намеренное, чтобы вывести на эмоции. Видимо, заранее все решил. А я как дура час перед ним распиналась, графики чертила. И он слушал!
– Я не собираюсь ни за что платить. Если вам не нравится, как я работаю, надо было прямо сказать.
– Работаешь ты нормально. Другие твои успехи думаю тоже весьма неплохи.
Снова оскорбление! Надо немедленно уйти. Только он теперь преграждает дорогу.
– Я не хочу больше продолжать этот разговор. Уясните уже, что я не продаюсь!
– Такие девочки как ты – всегда продаются, – издевательски выгибает бровь.
Ему наплевать на все мои доводы. Он все решил и подписал приговор.
Меня спасает стук в дверь. Заглядывает секретарь Ярцева.
– Демид Александрович, приехал Вавилов, – пауза. Переводит взгляд с босса на меня, видимо догадываясь что наш разговор, который она прервала – не штатный. – Простите, что прервала, но вы его знаете… Отвела в конференц-зал, – снова запинается.
– Хорошо, Инна. Я сейчас подойду, – зато Ярцев абсолютно невозмутим. Сразу забывает обо мне как о незначительном эпизоде. Лишь взглядом еще раз давая понять, что все что он мне наговорил – советует хорошенько обдумать.
Открываю и закрываю рот, не в силах ничего сказать ему.
Ярцев выходит, секретарша испаряется. Я же остаюсь стоять столбом посреди чужого кабинета. Он не приставал ко мне. Не коснулся ни разу, а я чувствую себя так, словно он уже поимел меня. Изнасилованной морально.
Нет. Этого не будет!
Не помню как добиралась до дома. Не отпрашивалась, просто вышла из офиса. Перед глазами – плотная пелена тумана. Хотелось кричать, устроить истерику. Но разумная часть меня понимала, что этим себе не поможешь, лишь наоборот. Сделаешь хуже.
Как никогда остро я ощутила потребность в своей семье. Как же хотелось маминых объятий! Но и тут я потерпела сокрушительный удар.
Маме конечно сейчас очень нелегко, нервничает из-за Петра очень сильно, с ума сходит. Только я и подумать не могла, насколько меньше волную ее, нежели муж.
Рассказала ей все как есть, хоть и стыдно было, противно. Никогда ничем подобным не делилась. Про Марата отмалчивалась, не посвящала в подробности. А тут – меня словно прорвало. Только мама отреагировала совсем не так как я ожидала…
– Ян, ты хоть представляешь сколько женщин гоняются за Ярцевым? Не думала, что ты у меня такая глупая, – качает головой.
