– То, что ты здесь, – ошибка! – Ее горящим взглядом можно было двора поджигать.
– А вот и нет! Спроси у Анны Сергеевны.
– Аннушки? – Ее взгляд изменился на удивленный. – Это она тебя сюда привела?
Я кивнула.
– Тогда идем к ней! – Змея снова вернулась в свое обличие.
– Вот еще, – подняла свою кофту, – я, между прочим, в столовую собиралась.
– Окей, – она подошла к моему открытому чемодану и брезгливо поставила его на колесики, пытаясь держаться за ручку краем ногтей, – тогда я сама тебя выселю.
И потащила его к выходу.
– Эй, эй! – вцепилась в ручку, на этом моменте ее рука плотно и крепко обхватила ее, чтобы не отдавать мне чемодан. Теперь мы боролись за нахождение в этой комнате моих вещей. – Ладно! Идем к преподу, она тебе все подтвердит!
– Нет, дорогая, – усмехнулась блонда, – она тебя отселит!
Девушка отпустила мой несчастный чемоданчик и как ни в чем не бывало подошла к зеркалу. Поправила прическу, послала воздушный поцелуй своему отражению и пошла к выходу.
– Медяшка, – повернулась ко мне, – иди на расстоянии от меня, а то подумают, что мы знакомы.
Я пожала плечами.
Меня как-то вообще не колышет расстояние между нами, но если эта королевишна не может общаться с простолюдинами, то я сделаю, как она хочет. Как говорится, не трожь говно, вонять не будет.
Так и пошли – она на два метра впереди, и я, скромно плетясь в хвосте. Пусть Аннушка ей уже все выскажет, и я пойду поем. После слов классного руководителя я хоть буду спокойна, что мои вещи не окажутся за дверью, а сама комната запертой.
Классный прием. Ну я как раз на это и рассчитывала. Может, надеялась наконец-то завести друзей, но это была очень призрачная мечта. Это как мечтать услышать от своего братца обыкновенное слово «спасибо». До старости ждать будешь. Так и ляжешь в деревянную коробочку, не дождавшись.
Поэтому и не люблю богатеньких деток. Слишком много нарциссизма, лицемерия и брезгливости к окружающему миру. Нельзя бахвалиться тем, чего не добивался сам.
Богатые считают, что деньги все решают. Да, этот мир погряз в коррупции и шелесте купюр, и мне больно на все это смотреть. Но здесь еще остались вещи, которые нельзя купить за все деньги мира.
И все, что мне остается, – бороться с системой. Противостоять ей и выигрывать жалкие кусочки свободы. И я никогда не сдамся. Этому меня учили родители.
Катерина?
О, Катрина.
Вспомнила ее имя.
Коридор уже начал наполняться учениками.
Девушки шли мимо, одетые в, видимо, брендовые вещи и держа в руках навороченные телефоны, кто-то цеплял на себя брюлики. Они замечали меня, а затем опускали взгляд на мою одежду и кривились (да чем им всем она не угодила-то?). Будто я какой-то изгой. Это было не очень заметно, но я чувствовала, что при приближении ко мне они проходили ближе к стене.
Просто постаралась не акцентировать на этом внимание.
Зато с Катриной здоровалась почти каждая девчонка на нашем пути. Восхищенно заглядывали в рот, мямлили свое «привет» и «как прошли твои выходные» и радостно уходили, даже если дождались от нее не ответа, но хотя бы кивка.
Мда, она здесь реально королева школы.
Грациозно, но при этом быстро вышагивая на своих каблуках, она заставляла меня постоянно переходить на бег, чтобы поспеть за ней. Да и я вечно ворон ловлю, засматриваюсь на что-то.
Мы оказались в холле. Здесь уже кто-то рассиживался на пуфиках и диванах, другие ребята чем-то шуршали на кухне.
