Я надел свой лучший, идеально подогнанный по фигуре (надо заметить, весьма атлетической) темный костюм «с искринкой», классные американские туфли. На палец левой руки натянул тоненькое золотое колечко – с умыслом, естественно. В целом прикид был, если объективно, сногсшибательным.
Второе – у меня был повод подойти к ней, я сам создал его по наитию в прошлый раз!
И третье – я до мелочей продумал всю тактику поведения, разговора, любые повороты и неожиданности. Удивить, в чем-то ошеломить, заинтересовать, но не спугнуть ни малейшим намеком на вольность «в такой день».
…О, донна Анна!.. Я тихо приближался к столику, где Татьяна сидела в задумчивости, как и месяц назад, с полной рюмкой водки и ломтиками лимона на блюдце. Немногочисленные посетители с любопытством поглядывали на это воплощенние скорби и одиночества.
– Простите меня, – мой голос был на удивление нежен, мягок и чуточку взволнован. Она вздрогнула и, выйдя из задумчивости, подняла на меня глаза. – Понимаю, что вам сейчас явно не до разговоров с совершенно посторонним человеком, но мне показалось, что вы нуждаетесь в участии… – Я смотрел на нее прямо и твердо, в эти… «ах, эти черные глаза!».
– Почему вы так решили? – она слегка расширила ноздри (афродизнак!).
– Я встречаю вас здесь во второй раз, а впервые – месяц назад. Вы так же сидели в одиночестве, а потом выбежали и забыли сумочку…
– Да… помню… кажется, вы мне ее тогда отдали. – Она, повинуясь женскому инстинкту рассмотреть любой новый предмет (в данном случае одушевленный), опустила глаза вниз по моему костюму до ботинок и, когда снова взглянула мне в лицо, по каким-то едва уловимым изменениям ее глаз я понял – осталась удовлетворенной. Первое очко я выиграл, ибо она увидела не банального ресторанного приставалу, но настоящего мужчину. – Вы что, преследуете меня? – продолжала она. – Я не верю в совпадения такого рода.
– Упаси Боже, просто вы тогда выглядели так… необычно, что я вас запомнил, несколько раз заглядывал сюда – я тоже люблю это заведение! – и вот опять вас увидел… Позволите мне присесть?
Она как-то машинально кивнула и открыла было рот, чтобы задать вопрос типа: «Что вам от меня нужно?» – или сказать, что ей хочется побыть одной, но я опередил ее, нельзя было оставлять Татьяне ни секунды на раздумье.
– Вижу, у вас какое-то большое горе, при вашей красоте и молодости быть одной…
– Сорок дней назад погиб мой жених, – просто сказала она и отвернулась.
– Простите. – Я помолчал и слегка подвинул вазочку с засохшими цветами к краю стола. – Он был в Чечне?
– Нет, все получилось так ужасно… глупо… Он спортсмен… был… нырнул с крутого берега, а там оказались камни…
– Подождите, подождите… извините, как вас зовут?
– Татьяна.
– А я Дмитрий, – решил не менять имя, чтобы потом не путаться. – Его случайно звали не Алексей? Я тогда с ужасом прочитал в газете, что Лешка погиб.
– Лешка? Вы его знали?
– Конечно, я учился на одном курсе с Зубовым… Да я и на похоронах был… Вы, естественно, тогда меня не видели. Как здорово… ой, простите, все-таки это хорошо, что мы встретились. – Я замолчал (много болтаю) и выжидательно посмотрел на Татьяну.
– Да, – она задумчиво кусала кусочек лимона, – я ведь знаю практически всех его друзей, а вы…
– Я, собственно, не был с ним в особенно близких отношениях… Мы вместе начинали, когда он на втором курсе увлекся плаванием. Потом я бросил это, меня все больше увлекали экономические проблемы, а он вообще перевелся в институт физкультуры. Мы с ним уже лет шесть не виделись. И вот на тебе… Татьяна, а вы тогда были с ним? – Я махнул рукой официанту, когда он подошел, заказал водки и два апельсиновых сока.
